Интриган. Новый Петербург

Рита отправилась к семейным юристам — оформлять мою награду, а я вместе с Марком заехал в канцелярию. Где составил подробнейший отчет о произошедшем в океане и о собственных догадках на этот счет. Юстас внимательно изучил написанное, после чего спрятал в общую папку и покачал головой.

— Ты предлагаешь устроить облавы и обыски в семье, которая снабжает продовольствием императорскую армию? И только потому, что у неких бандитов был сельский говорок? Увы, это слишком косвенные улики. С этим мы не добьемся ничего, кроме проблем.

— Я не предлагаю действовать прямо и открыто. Но взять на карандаш Пана не помешает.

— Он уже давно на карандаше, — Ратников наклонился, и свет настольной лампы залил бликами круглые очки. — Как и вы. И все остальные. Но пока что мои агенты находят только мелкую контрабанду и попытки уклоняться от налогов. Только и всего.

— Что ж, — я встал и небрежно поклонился. — Больше мне добавить нечего.

— Не забывайте о своем главном козыре, — напутствовал особист. — С представителями закона никто работать не станет. А вот с благородной семьей — очень даже.

В особняке адмирала нас ждали три увесистых кейса из черного дерева и с кодовыми замками.

В одном лежали десять тысяч — компенсация за спаленное кабаре.

Во втором — пять тысяч на оперативные расходы.

В третьем — толстый лист атласной бумаги, исписанный красивым каллиграфическим почерком и украшенный родовой печатью.

Первый и последний спрятал под сиденьями в авто — если все пройдет, как задумано, долго им там лежать не придется. А содержимое второго рассовал по карманам, свистнул Марку и велел катить к цирюльнику, а затем — к самому дорогому магазину одежды во всем припортовом районе.

Подстригшись под модные полубоксы, купили роскошные тройки из темного сукна и снарядились по полной программе для важных переговоров.

Котелки, золотые часы на цепочках, трости с набалдашниками из слоновой кости.

В оружейной лавке оставили ржавые наганы и взяли крупнокалиберные серебристые револьверы.

Розовую кроху вернули Механику, и там же «по знакомству» приобрели длинный роскошный кабриолет — блестящий, цвета обсидианового скола и внешним видом напоминающий Morgan Plus 8.

— И запомни, — сказал брату, который выглядел так, словно укололся концентрированной радостью и азартом. Глаза блестели, что фары, ноги выплясывали чечетку на педалях, а пальцы неистово наглаживали обтянутый кожей руль. — Не смей вести себя, как уличный босяк. И не вздумай опозорить меня и наш род. Ты слишком долго прозябал на дне. Сегодня я покажу тебе берег.

Во всем этом великолепии подкатили к изысканному ресторану, где по сообщениям окрестной шпаны, любил обедать Хмельницкий-младший.

Швейцары в желтых ливреях отвесили нам поклоны в пояс и распахнули стеклянные двери. Стоило переступить порог, как звон вилок и бокалов стих, а все внимание немногочисленных посетителей нацелилось на нас, как дула винтовок.

Мужчины хмурились в ожидании беды, леди перешептывались между собой, бросая на нас взгляды, полные смеси страха, любопытства и страсти.

Даже музыканты прекратили играть, и в воцарившейся тишине мы подошли к барной стойке, гулко стуча подбитыми каблуками.

— Чего изволите? — спросил манерный бармен в приталенном белом жакете.

— Позвоните Гордею, — я бесцеремонно положил на стойку трость, как бы намекая, что правила этикета могут закончиться в любой момент. — И передайте, что одна семья желает обсудить вопрос с кабаре — он все поймет. Мы будем ждать вон там, — указал на большой круглый стол на самом видном месте зала, и сидящие там господа вмиг испарились. — Принесите брату бокал легкого пива, а мне — чаю. И ваших лучших закусок.

— Да, господин, — бармен склонил плешивую голову. — Сию минуту.

— Благодарю, — забрал трость и положил на стойку банкноту в сто рублей, которой хватило бы на бочку пива и цистерну чая.

Но раз уж переговоры прошли успешно, и никто не стал бузить и артачиться, можно сбавить воинственный накал и щедро отблагодарить товарища за сотрудничество.

Вскоре к нам подошла официантка в коротком блестящем платье и переставила с подноса пиво и чай. Марк по старой привычке схватил ее за осиную талию и хотел усадить себе на колени, но я стукнул тростью в пол и прорычал:

— Еще раз — и стукну по башке.

— Скучно тут, — парень развалился на кресле. — Как в музее. Я хочу бухать и жарить мамзелей прямо на столе. Давай съездим в портовый кабак, а?

— Я туда не поеду. И ты — тоже. Нас ждут серьезные дела, так что заранее готовься учиться и вкалывать, а не пинать вола. И вести себя согласно статусу и положению. Если же хочешь и дальше жрать дешевый самогон, цеплять всякую дрянь от грязных шлюх и рано или поздно получить перо под ребро — вставай и катись на все четыре стороны. Теперь я без труда найду и водителя, и помощника.

— Хуже отца, — Марк отвернулся и резко изменился в лице.

И вскоре стало ясно, почему. У входа с визгом затормозили машины — одна, вторая, третья. Захлопали дверцы, застучали сапоги — если Гордей и ездит с целым взводом охраны, то к чему такая поспешность? Как полицейская облава, ей богу.