Интриган. Новый Петербург

В ресторан ввалились десять рослых плечистых молодцев в соломенных шляпах и светлых пальто, под которыми покачивались карабины и кобуры с револьверами.

— Вон они! — бармен указал на нас и спрятался за стойкой.

Бугаи направились к нашему столику. Кажется, я малость переборщил с конспирацией, и нас приняли не то за рэкетиров, не то за членов враждебной банды.

Так или иначе, вместо наследника по тревоге приехала группа быстрого реагирования местного разлива.

И нас однозначно ждали бы сломанные кости, а то и что похуже, если бы на моей стороне не оставался Дар.

Главное — не спалить и это заведение, ведь за него придется отстегнуть несоизмеримо больше.

И в этот раз призвал на помощь не огонь, а воду, превратив ее в тончайший слой льда под ногами бандитов.

Какое-то время те маршировали на месте лунной походкой, а затем дуновение ветра сбило с ног всю десятку.

Тут слегка перестарался, и во все стороны полетела посуда, скатерти и подолы платьев.

Почтенная публика с воплями кинулась прочь, а я же с усмешкой вращал пальцем, точно перемешивал чай в стакане, и бугаи с вытаращенными зенками вертелись на полу, как заправские брейк-дансеры.

Увы, шоу пришлось прервать, когда над ухом щелкнул курок, а в затылок уперлось холодное дуло.

— Закiнчуй цей балаган, — узнал знакомый голос. — Про шо хотiв казати?

Охранники замерли, а зашедший с черного входа Гордей спрятал револьвер и сел напротив. Я велел Марку принести чемоданы и открыл тот, что с деньгами.

— Здесь вся сумма.

— А там? — Хмельницкий указал трубкой на тонкий кейс, куда могли поместиться только бумаги.

— А там кое-что крайне важное, о чем я хочу лично переговорить с твоим отцом.

— Отец со всякой шушерой не балакает, — очевидно, Гордей мог спокойно разговаривать на русском, просто не хотел.

— А как насчет уполномоченного посредника семьи Кросс-Ландау? — я положил ладонь на кейс и многозначительно посмотрел на собеседника. — С правом торговать алкоголем в порту.

Толстяк насупился и зыркнул исподлобья.

— А не брешешь? Ну-ка, покажи. Если подделка или филькина грамота — я сломаю тебе ноги. И плевать, что чаклун.

Я открыл крышку и повернул чемодан к Гордею. Тот поднес лист к лицу и долго изучал, разве что не обнюхивая печать. После чего сказал:

— Крыжовник и сирень.

— Что? — не сразу понял, к чему он клонит.

— Любимые духи Риты. Очень редкие, от частного зельевара прямиком из Польши. Ни у кого таких больше нет. Значит, подпись настоящая. Не знаю, как ты ее добыл, но мне твой подход нравится. Три дня назад вернулся с фронта в обнищавший дом, а уже ходишь, как англицкий джентльмен, катаешь на элитном кабриолете и сыплешь грошами налево-направо. Пожалуй, к тебе стоит приглядеться получше. Езжай за нами.

* * *

Широкая гравийная дорога петляла меж раздольных полей, протянувшихся от горизонта до горизонта.

Я увидел и пшеницу, и ячмень, и стройные ряды кукурузы и красно-зеленые всходы сахарной свеклы — культуры, идеально подходящие и для здорового сытного питания, и для производства алкоголя.

Нам навстречу то и дело катили грузовики с цистернами, кунгами и насыпными кузовами. Иной техники не заметил — похоже, с изобретением трактора здесь тоже повременили. Да и зачем, если недостатка в рабочей силе не имелось.

Всюду сновали смуглые фигуры с длинными черными волосами — десятки, сотни, а может и тысячи. С корзинами, тяпками, ведрами и тачками — собирали, рыхлили, удобряли, не покладая рук и не разгибая спин.

И глядя на тощие изнуренные тела, едва прикрытые отрезами хлопчатой ткани, я сильно сомневался, что батракам здесь платят достойную зарплату.

За аборигенами присматривали конные разъезды — лихие молодчики в джинсах и ковбойских шляпах внимательно следили за полями, держа для воров и налетчиков карабины, а для непокорных индейцев — лассо и длинные кнуты.

И одними только избиениями наказания не ограничивались.

Вдоль дороги тянулись телеграфные столбы, и чем дальше мы отъезжали от города, тем чаще встречали рабочих, подвешенных за руки на опорах — так, что земли касались только пальцы.

Мужчины и женщины стояли со связанными запястьями, а на их шеях висели тяжелые металлические блины — килограмм по пять навскидку.

Выглядели страдальцы крайне паршиво — кто стонал от жажды и жары, кто безвольно свешивал голову, а кто и вовсе не подавал признаков жизни.

— За что их так? — спросил, с тревогой поглядывая на обочины. Увиденное очень напоминало зверства в лагерях террористов, и от этого стало еще больше не по себе.

— За пьянство, — Марк сдул с носа жирную муху, что в изобилии роились над подвешенными. — Пока работаешь — пить нельзя ни капли, иначе — столб.

— А что, проблемы с пьянством? Что приходится выдумывать такие пытки?

— Скоро сам увидишь, — усмехнулся брат.

Километров через десять показалась резиденция — похожее на крепость трехэтажное здание с множеством подсобных построек — складов, цехов, казарм, бараков — в обнесенном кирпичной стеной дворе.