Интриган. Новый Петербург

На лету окружил себя воздушным коконом и приземлился на черепицу, чудом не провалившись на чердак. Дышалось здесь с трудом, хотя уже находился внутри заслона. Люди тоже давно покинули и площадь, и окружающие проспекты, спасаясь от жара и дыма.

Так почему чародеи просто не разнесут здание и не проложат себе дорогу из огненной западни? С другой стороны, куда им идти после, если резиденции сожжены или осажены, а по городу по-прежнему носятся оравы заряженных молодчиков?

Но стоило оказаться в зале заседаний, и все сразу встало на свои места. Огонь отгоняла только Распутина, в то время как трое магистров поддерживали щит. Андрей колдовал над верховным судьей — старику стало дурно то ли от гари, то ли от пережитых ужасов.

Несмотря на старания «академиков», дым щекотал нос и щипал глаза — долго в таких условиях находиться нельзя. Неудивительно, что агенты вместе с Юстасом расселись на полу вдоль стен, где газа скапливалось поменьше.

Остальные чародеи вместо посильной помощи занимались совсем другими вещами. Хмельницкий каким-то чудом сумел избавиться от рунических кандалов — судя по вывихнутым большим пальцам и содранной коже, здоровяк просто стащил их с запястий — дури и желания хватило.

И теперь пытался выбраться из клетки, вцепившись в прутья и раскалив их добела. Ему всеми силами противостояли Генрих и Земской, накачивая решетку и руны золотистыми синусоидами, извивающимися из сложенных ладоней.

Оба колдуна изошли потом и едва стояли на ногах, а Пан продолжал рычать медведем и рваться на волю. Пушкин же вместо помощи товарищам просто сидел на скамье с таким видом, будто рядом развернулась пьяная драка, которая никоим образом его не касается.

— Что здесь происходит?

— А разве не видно? — пробасила Николь из-под маски, сделанной из куска вощеной шторы. — Мужланы опять мужланятся, вместо решения насущных проблем!

— Я не отдам семью под пытки! — заорал Хмельницкий. — Сам пойду — а их трогать не смейте!

— Ты арестован, — процедил Кросс-Ландау, щурясь от мельтешения сияющего щупальца. — И пытаешься сбежать. Я не позволю.

— Царский пес! Из-за таких, как ты, весь в город в огне!

— Мы еще узнаем, кто это устроил, Дмитро, — твердо пообещал Земской. — И ты — снова под подозрением, ведь толпу заводили мелкие бандиты. А все знают, кто им благоволит.

— А тех, что взрывались сами по себе — тоже я подослал?! — рявкнул пленник. — Может, и манород тоже я варил? Так не нашли ни хрена, кроме взрывчатки!

— Просто обыскали не все твои логова, — поддержал адмирал.

— Уроды… — Пан заскрипел зубами и усилил нажим, пытаясь разогнуть раскаленные прутья голыми руками. — Убивайте, а не сдамся!

— Мы сейчас все погибнем! — крикнул, пересиливая нарастающий треск.

— И что ты предлагаешь? — проворчал Генрих.

— Ваша дочь привела дирижабль, но не может подойти к крыше из-за жара и ветра. Нужно объединить усилия и потушить пламя, иначе задохнемся здесь, как мыши в духовке.

— А одна мышь и не против, — Пушкин скрестил руки на груди.

— Мы не можем его отпустить, — спокойно подытожил Олег Вячеславович. — Пан — бандит, предатель и враг короны.

— Значит, вариантов нет — погибнем все.

— Ну почему же, — Распутина вошла в зал и встала напротив клетки. — Варианты есть всегда.

Вихрь ослаб, и дыма стало заметно больше. Но женщина развела большой и средний пальцы, и между ними зазмеилась ярко-голубой сполох, похожий на электрическую дугу.

— Ты знаешь, что это такое? — с вызовом спросила Софья, глядя Хмельницкому прямо в глаза. — Или уже забыл? Так я напомню — этим заклинанием я могу так перегрузить твой Дар, что ты лишишься магии на долгие-долгие месяцы, а может, и годы. Коллегия архимагов разрешает применять эту силу лишь в крайних случаях, но видит Свет, никто из них не поспорит, что сейчас — именно такой. Я повторяю вопрос, Дмитро Степанович — вы успокоитесь сами или вам помочь?

Толстяк вытаращил налитые кровью глаза и попятился. От лица же кровь, наоборот, отступила, и буян побледнел, как мертвец.

— Наденьте на него кандалы, — Софья верховодила могучими дворянами, как если бы те снова оказались классом малолетних несмышленышей, впервые отправленных в Академию. — И чтобы больше никаких глупостей. А после поможете мне разобраться с огнем. Говорят, для пожара порой достаточно лишь раздуть искру. Сейчас мы подуем так, что потушим весь квартал.

— Спасибо, — от сердца отлегло.

— Не за что, — женщина улыбнулась и присела в игривом книксене. — Мы все служим общему делу.

— Я выведу гражданских на крышу и предупрежу Риту, чтобы держалась покрепче. Как только вывезем их, вернемся за вами.

— С чего это вдруг безродные первые? — возмутился оружейник.

— Потому что эти люди, — Распутина сделала особое ударение на последнем слове, — не могут ставить щиты и повелевать стихиями. А мы справимся и сами. Если что — летите в Академию, на шпиле есть причальный мостик. Уверена, там все будут в безопасности.

— Еще раз спасибо, — кивнул и поспешил в холл. — Кто может идти — выносите раненых на чердак. Торопитесь, здесь лучше не задерживаться.