Интриганка

Словно Лена тщательно пеклась о своей репутации «душевной женщины». И потом, это вечное стремление Лены знать все и про всех, как будто ее жизнь от этих сведений как-то зависела…

Зоя, с разламывающейся от боли головой, полусонная, вялая, ненавидела себя за эти подозрения. Ну какая разница, заботятся о тебе от души или по велению долга? Заботятся же, в конце концов…

Но, верно, Зоя действительно менялась со временем, раз присутствие людей начинало ее угнетать.

Зачем какие-то компании, друзья… Никто не любил Зою, и она никого не любила. К чему тогда все эти глупые походы в «салон» к Болконской? Надо заканчивать с визитами. Одной – спокойнее и проще, в своей деревне, спрятанной в лесу, далеко от Москвы.

К вечеру Болконская наконец ушла (кажется, даже немного разочарованная тем, что обморок ее младшей приятельницы был вызван вовсе не беременностью), и Зоя провалилась в глубокий, черный сон.

Лишь под утро ей опять приснился Илья. Он стоял у окна. Рядом с ним, на подоконнике – букет полевых цветов в «трюлике», ветер весело треплет занавеску… Причем, что самое удивительное, на плечи Ильи был накинут белый халат, словно он – посетитель в больнице. Да, это и есть больничная палата, в которую положили Зою!

…Зоя проснулась в слезах. Ощущение, что Илья находился вот только что где-то рядом, совсем близко, терзало молодую женщину.

Зое захотелось вскочить и побежать, с надеждой заглядывая за каждый поворот коридора – а вдруг там Илья?

Но потом пришел врач, осмотрел Зою, задал несколько вопросов. Послушал легкие.

А она – взяла и рассказала ему о своих снах и переживаниях.

– Хрипы в ваших легких мне не нравятся, Зоя Станиславовна, – сказал врач. – Вы, я понял, много строительной пылью дышите?

– Не всегда, только когда мрамор шлифую. И я делаю это в защитной маске.

– Ну, в любом случае легкие не совсем чистые. Пока, думаю, ничего страшного, но надо себя поберечь. И к хорошему психологу вам бы. Подозреваю, у вас сильное нервное истощение. Таблеточки всякие успокоительные попить надо, отпуск себе устроить… Я дам вам направление к специалистам. Сотрясение несерьезное, скоро пройдет. Отдыхайте пока.

Зоя улыбнулась доктору, поблагодарила его. Оставшись одна в палате, она вдруг вспомнила, что уже пять лет как бросила живопись и занялась изготовлением надгробных памятников.

А начала она это делать как раз после смерти Ильи. Интересно, одно с другим как-то связано?

* * *

Дверь открыла Галина Гавриловна, мать Полины – немолодая, но, что называется, «с остатками былой красоты на лице». Лука как-то видел ее юношеские фотографии – в самом деле, выглядела женщина когда-то потрясающе. Вот в кого дочь пошла! Единственное, волосы свои, теперь изрядно седые, мать красила в иссиня-черный, угольный, цвет.

– Лука… – расплылась в улыбке Галина Гавриловна, вытирая мокрые руки о передник. – Ну заходи, голубчик. Я как раз блины собралась печь.

Пожилая женщина страдала перепадами настроения. То в тоске и злости, хмурится, то вдруг – сияет от благодушия. Сегодня, получается, мать Полины была в духе. Кстати, и сама Полина отличалась переменчивым настроением – из-за пустяков расстраивалась, а над чем-то серьезным могла рассмеяться, беспечно махнув рукой…

Мимо, по коридору, пробежали с воплями Глеб с Лёвой, Полинины двойняшки – рыжие, румяные, тощие.

– Привет, пацаны! – крикнул Лука.

Мальчишки ничего не ответили.

– Поздоровайтесь с гостем, ироды! – грозно напомнила Галина Гавриловна и бросилась вслед за внуками. – Кому сказала! Вы меня слышали?! Поздоровайтесь с гостем! Вы из меня всю душу вытянули! Учу их, учу хорошим манерам, воспитываю… Ведь как об стенку горох! Если не будете вести себя прилично, я вам блинов не дам. Не дам, слышали? В помойку все выброшу!

Внуки ее не слушали совершенно – продолжили беготню, орали… Их вопли и крик Галины Гавриловны раздавался теперь из глубины квартиры.

В коридор из соседней комнаты выглянула Полина – в кружевном пеньюаре небесно-голубого цвета, атласных голубых домашних туфельках на шпильках, с помпонами из страусиных перьев. Голубое с рыжим – взрывное сочетание, будоражащее.

– Полина, ты красотка… – не мог не восхититься Лука. Каждый раз, видя Полину после расставания, пусть и недолгого, он чувствовал восторг, а сердце начинало биться как бешеное.

– Пришел? – кусая губы персикового цвета, нетерпеливо спросила возлюбленная. – Где ты был так долго? Почему телефон отключен? Скотина…

– Ты же сама просила, чтобы я отключил свой телефон… Чтобы не спалиться. Забыла?

– Все равно скотина. Мог бы как-нибудь тайком позвонить! Заходи, рассказывай скорее.

Комната Полины – небольшая, но очень изящно обставленная – ничуть не напоминала другие помещения в квартире, словно подвергшиеся бомбардировке… Мальчишки, Глеб и Лев, являлись сущим наказанием – ни минуты не сидели спокойно, постоянно бесились и играли, сметая все на своем пути. Конечно, чистюля Галина Гавриловна старалась за ними прибрать, но это был поистине сизифов труд. Порядок в квартире не держался долго.