Интриганки

Кого он вздумал остановить? "Львицу", вышедшую на охоту? Выученицу "Зверя Лютого", у которого князь-волки бегут у стремени? Росомаха гонит добычу четыреста вёрст. Люди... Люди - разные. Иные и десяток росомах загонят.

-- Тебя здесь знают? Отлично. Значит, ты будешь обвинителем. Твои здешние знакомцы подтвердят твою правдивость. Ты сомневаешься в моей честности? Я могу поклясться на мече или на Библии.

-- Но я ничего не знаю об убийстве!

-- Не надо. Вот он расскажет (она кивнула в сторону Бени). Я - ему доверяю. И повторю тебе его слова как свои. Ты доверяешь мне. И повторишь мои слова фрайграфу. Шестеро твоих здешних приятеля доверяют тебе и подтвердят под присягой твою "вообще правдивость". Судья вынесет приговор и отдаст вердикт с печатью тебе. Ты исполнишь.

-- Но... мадам! У меня уже есть одно дело! Отчего я в этом... рыбном костюме. По нашим правилам нельзя брать новый приговор, пока не закончил со старым.

-- Правила - это хорошо. Из правил бывают исключения. Здесь - именно такой случай. Оба убийцы нынче на турнире. Потом их будет трудно сыскать. А мы поможем тебе. С твоим старым делом.

Густав растерянно соображал, судорожно вспоминая нормативы "Священной Фемы". Дортмундский кодекс ещё не написан, а разрозненные правила тяжело восстановить в памяти. Они же шёффены, а не легисты! Которым римское правило вбивают палкой годами.

Ростислава хмыкнула и процитировала:

-- "╖ 4. Шестьдесят шиллингов платят в качестве штрафа графу..., если он судебную власть имеют от самого короля". Здешний фрайграф получит три марки. Потому что я считаю, что "Священные Фемы" исполняют волю императора. Ты меня в этом убедил в нашей прошлой беседе.

Герцогиня последней фразой польстила молодому шёффену, высоко оценив его успехи в деле... пропаганды тайных судилищ. И доброжелательно улыбнулась. Отчего парень смутился ещё больше.

-- Кроме того, твои гаранты получат по полмарки каждый, ты, как обвинитель - полторы. И марку за исполнение приговора - исполнителю.

-- Э-э-э... За каждого.

Ростислава глянула на Беню. Тот пожал плечами, потом кивнул.

-- Согласна.

-- Плату вперёд.

Снова последовал обмен взглядами госпожи и её казначея. И его непонятная реплика на русском:

-- Утром стулья - вечером деньги, вечером стулья - утром деньги. Но стулья - вперёд.

-- Э-э?

-- Сперва работа - потом заработанное. Или ты не веришь слову герцогини?

-- Но...

-- Торг здесь неуместен. Мы можем решить эту проблему своими силами. С вытекающими для фем и для тебя лично... последствиями.

Густав тяжело вздохнул. При цене курицы в пол-пенни... 240 пфеннигов в марке... если самому обоих - три с половиной марки... это ж такая кудахтающая толпа получится... сестра перестанет ныть на своего законного... который её поколачивает... не по злобе, а просто от бедности... они там на наделе бьются, а толку... И вообще: тайное саксонское правосудие должно торжествовать! Десять заповедей - священны! Убийцы должны быть убиты!

"Если убить убийцу, количество убийц не изменится" - сэр Черчилль? Если убийцу убивает убийца, то Вы не правы.

-- Да. Принимаю.

Через два дня один из тех, кого исчезнувшая и, возможно, уже догнивающая проститутка из походного борделя, назвала убийцей Федорушки, был обнаружен "висящим за шею" на столбе помоста для знати. Второй пытался убежать, но был повешен на поднятых оглоблях одного из фургонов торговцев, которых много собралась на Ольденбургский турнир.

"Священные фемы" вновь явили свою могущество, страшные истории пересказывали "из уст в уста". Местный фрайграф посетил герцогиню и засвидетельствовал своё почтение. Обсудил вопросы сотрудничества, правоприменительной практики. И получил положенные ему по закону шестьдесят шиллингов. В ходе состоявшейся беседы было подтверждено: православные - вне юрисдикции "Священной фемы".

Ольденбургский турнир продолжался. Как бы не было противно Ростиславе присутствовать на этом идиотском занятии, но "ноблес оближ" - положение обязывает. Каждый день с утра и до вечера она должна была любоваться схватками на ристалище, стряхивая поднятый славными рыцарями и их конями песок и нюхать выделяемые ими же запахи.