Интриги Богов

От реки отряд, ведомый Артемом, отъехал на расстояние часа пути и остановился у овражка, в небольшом лесочке справа от дороги. Грованы быстро разгребли снег, создав из навалов подобие стен. Нарубили толстых ветвей и вогнули их, как колья. Обернули пространство парусиной, и получилась большая прямоугольная юрта. Сверху накидали ветви хвойных деревьев и снова насыпали снег.

Действовали умело и споро. Внутри поставили две походные печки, Артем активировал амулеты обогрева. Из саней перетащили сено и шкуры овец. После чего туда пролезли женщины. А Мила с помощью девочки быстро разогрела заранее приготовленную кашу.

Инквизитора развязали и сводили под руки справить нужду. Завели в убежище последним. Тот оглядел всех заплывшими синяками глазами и со стоном сел на указанное ему место.

Все хорошо поели. После ужина пригшотовили отвар из лесных ягод с медом, и девочка разлила всем его по кружкам.

Артем сидел у одной из печей, ближе к выходу, и думал. В эту ночь по пути домой на него навалилось тягостное чувство потери, и он не понимал своего состояния. Грея руки о кружку с отваром, он невидящим взглядом глядел на пылающий огонек амулета и прикидывал в уме, что могло случиться в его отсутствие. Но, сколько ни думал, ничего определенного, вызывающего тревогу, в голову не приходило. Все, что могло случиться, не вызывало у него ответных эмоций. Значит, решил он, это что-то личное. Но что?

Из сумки вылез Свад и на глазах пораженных новых спутников потребовал у Милы свою порцию каши. Любава быстро вытерла холстиной тарелку и наложила ему каши. Налила в кружку отвара. Гремлун понюхал содержимое кружки и поморщился.

– А самогона, что, уже нет? Все выжрали без меня? – грубо произнес гремлун и с недовольным видом сунул полную ложку каши в рот. Затем широко раскрыл глаза. Вытаращился на девочку и громко замычал.

Артем, не оборачиваясь к гремлуну, хлопнул того по спине, и коротышка с мычанием улетел в угол. Выбрался он оттуда злой, как сто чертей.

– Ты зачем меня ударил? – с грозным возмущением подступил он к Артему.

– Я думал, ты поперхнулся, – ответил тот.

– Я не поперхнулся. Эта повариха недозрелая положила мне горячей каши. Я себе весь рот обжег. Вот, посмотри, – и гремлун широко раскрыл рот, показывая красноту.

– Мог бы плюнуть, – не сердясь на гнев коротышки, отозвался Артем. – Пожуй снег, полегчает.

– Что? Снег? Сам жуй снег…

– Свад, не ори. Ешь спокойно, ты мне мешаешь думать, – отмахнулся Артем.

– Тебе, дылда, нечем думать, – с обидой в голосе произнес Свад. – У тебя в голове вместо мозгов знаешь что…

– Не знаю и знать не хочу. Заглохни, – не сердясь, вновь ответил на выпад гремлуна Артем. – Не мешай.

Гремлун схватил оброненную тарелку каши и стал есть вместе с налипшим снегом. Он громко сопел и ни на кого не смотрел.

Но Артем не оставил его молчание без внимания. Зная каверзный характер друга, он его сразу предупредил.

– Если кому в сапоги напакостишь, я в тебя это волью, понял? – тихо пригрозил он.

– Да я и не думал, – заюлил глазами коротышка.

– И девочку не тронь. Ее родителей вот этот инквизитор сжег, – Артем кивком головы указал на сидящего поодаль худого мужчину.

– Этот? – мрачно спросил гремлун.

Артем не ответил.

– И почему ты его не прирезал, как остальных?

Слова коротышки услышали все, в том числе и инквизитор, и присоединившиеся к отряду спутники.

– Он мне нужен.

– Но ему я могу в сапоги нассать?

– Нет, не можешь.

– Ладно, я по-другому отомщу, – кровожадно проговорил Свад и, понюхав кружку с отваром, поставил ее у ног Артема, а сам полез в сумку.

Инквизитор был в великом ужасе, и это было видно по его состоянию. Он мотал головой и тихо читал молитвы.

– Цыганенок, – негромко проговорила Любава. – Господин, к вам в сумку залез цыганенок, он может вас обокрасть, я видела таких. Дети цыган приучены воровать…

Артем и грованы, услышав слова девочки, не выдержали и расхохотались.

– Это не цыганенок, Любава, – ответил, успокаиваясь, Артем. – Это мастер Сунь Вач Джин, он гремлун. Прибыл к нам из другого мира. Он мне как брат.

К Артему подсел Уильям.

– Мессир, мы можем поговорить? – спросил он.

– Можем, Уильям.

– Вы не расскажете, что нас ждет у дикарей? Где вы живете? Что нам там делать надо будет?