Интриги дядюшки Йивентрия

Утром тучи начали потихоньку расходиться по своим небесным гаражам. Все еще мутное пятно солнца цедило надежду на хорошую погоду всем желающим. Защебетали дурными голосами местные птицы, судя по всему, сильно пьющие и вообще опустившиеся. С истошным воплем с крыши сверзился толстый кот и кулем рухнул на подоконник. Придя в себя и увидев Йойка, он злобно зашипел и отважно выпрыгнул обратно в окно.

– Доброе утро. – Сьомирина с удовольствием потянулась и соскочила с кровати.

Никакого отклика не последовало.

– Эй, ты, хвостатый, – с издевкой сказала она. – Если будешь так дрыхнуть, завтрак пропустишь.

Через пару мгновений Йойк уже сидел на подоконнике по стойке (по сидке – раз сидел) смирно и таращил сонные неморгающие глаза на одевающуюся Сьомирину. Существенные видовые различия не позволяли ему хоть чуточку заинтересоваться происходящим, и он обратил свой взор в окно.

Кот с ужасом смотрел на появившийся над краем карниза беличий нос. Нос медленно прошелся по азимуту, а торчащие в разные стороны жесткие усы шевелились, как пальцы коварного фокусника. Еще чуть-чуть, и он, кот, попадет в поле зрения этой отвратительной чуждой твари. В некогда храбром хищнике инстинкт самосохранения боролся с отвращением к этой серо-бурой мрази с холодным, полным смерти взглядом. В конце концов кот убрал когти из древесины карниза и со сдавленным криком полетел вниз на пустые металлические бочки из-под яблочного повидла.

Раздался страшный грохот, и по двору мелькнула пушистая молния. За ней вторая. Жуткие вопли разнеслись по двору. Охотник и жертва вели переговоры прямо на ходу. Снося по пути плетни, поленницы и курятники. Бардак разрастался и наконец накрыл весь город. Небольшой унылый Муцрюг впервые почувствовал себя настоящим мегаполисом. Хотя бы только и по уровню шума и преступности, но все же приятно.

Когда на улице перед трактиром остановился со страшным скрипом тормозов грузовик молочника, Йозефик сел на кровати и, рассеянно глядя в окно, пробормотал:

– Не пускай его сюда, он таракан…

– Боги, я даже представить не могу, что у тебя в голове творится и что за дьявольщина тебе снится, – удрученно сказала Сьомирина. – Но все равно доброе утро.

– Доброе утро, доброе утро. Кажется, мне кто-то говорил, что плохие сны редко снятся.

– Какие-то претензии? Предъяви тогда расписку, – фыркнула Сьомирина.

– Да я же шучу, – махнул рукой Йозефик и, завернувшись в одеяло, потопал к вешалке.

– Кстати, вчера я так не успела спросить: как тебе?

– Что? – не оборачиваясь и копошась под одеялом, без всякого энтузиазма спросил Йозефик.

– Мои обновки, конечно!

– Подожди секундочку. Я не могу быть объективным, пока сам не одет. Любая одежда на другом человеке кажется мне неприкрытым оскорблением. – Сейчас он был похож на высвобождающуюся из куколки бабочку. По поверхности одеяла проходили омерзительные спазмы. – Самый трудный момент… Опля!

Йозефик театрально отбросил одеяло и предстал перед Сьомириной в надетой наизнанку рубашке. Она подняла брови и покачала головой.

– Да что ты в этом вообще понимаешь. Это очень трудно, – обиделся Йозефик.

– Так как тебе?

Йозефик наконец обратил внимание на Сьомирину и сглотнул. На ней были плотные бежевые брюки, заправленные в высокие коричневой кожи сапоги на низком каблуке. Белая шелковая блузка широко распахивала высокий ворот, чтобы дать насладиться свободой шелковому же красному платку. Поверх блузки была надета длинная, до середины бедра, бледная как покойник кожаная куртка с поясом. На золотых волосах свободно лежала широкополая шляпа сочного гранатового цвета с отливающим зеленым лентой, за которую было заткнуто несколько узких длинных перьев. Йозефик заметил, что перья эти торчат в том же самом направлении, в котором еще вчера торчала тюремная солома.

– Шляпа, конечно, вырви глаз, – сказала Сьомирина. – Но это только чтобы ты слишком эпатажно не выглядел. Гангстер выгуливает на каникулах свой лучший единственный костюм. Нечего в глаза бросаться.

– Ты собралась на львов охотиться? – еще раз сглотнув, спросил Йозефик.

– Это практичная одежда. Если бы ее надел мужчина, ты бы и слова не сказал!

– Да я и так слова сказать не могу…

– Ты такой же, как…

Йозефик не дал ей договорить.

– Чудесно выглядишь, тебе идет. Но льва все-таки не хватает.

– Одолжу у тебя белку, – с ехидной улыбочкой ответила она. – Давай переодевайся по-человечески и спускайся. Я закажу Гуйому прощальный завтрак. – И она, постукивая каблуками, покинула комнату.

Из коридора донесся ее заискивающе-ласковый голос:

– Йойк, где же ты, мальчик? Где же Йойк?.. Где ты, собака, чтоб у тебя хвост облез?

После свалившейся на его костюм, несомненно, безосновательной критики Йозефик, прежде чем спуститься в зал, внимательно осмотрел себя в зеркале.

– И правда… Слишком кричаще для этих мест. Ну а чего же ты хотел, дорогой мой друг Йозефик? – спросил он у своего отражения. – Это ведь похоронный костюм как-никак.

– Но он мне нравится, – слегка изменив голос, отвечал он себе.

– А ей нет.

– Так ты теперь будешь подстраиваться под мнения каждой встречной?