Интроверт. Выйти из тени

— Ты хочешь в последний раз в жизни поиграть в благородство? — спокойно спросил Гвоздь. — Ну что ж, давай, поиграем. Только, по-моему, в случае с теперешней Мирой даже двое нас против неё одной — это не совсем честный бой. Но тебе, конечно, виднее.

— Ладно, не парься. Дай мне одному с ней разобраться.

— Не вопрос. Если что, то я в машине, — улыбнулся Гвоздь и приготовился наблюдать за происходящим.

Океан остановился в двух метрах от Миры и стал рассматривать её экстравагантный наряд.

— Для прощальной сцены ты выглядишь очень даже ничего, — сказал он. — Хотя раньше ты была гораздо сдержаннее в одежде.

— Всё меняется, в том числе и вкусы в одежде. Но чёрный цвет — это навсегда, — сказала Мира и, встав в боевую стойку, стала приближаться к противнику.

Океан пропустил неожиданный удар ногой в голову, но всё-таки устоял на ногах. Последовавшая затем серия ударов руками по корпусу заставила его, шатаясь, отступить на несколько шагов. Егор пытался как можно быстрее восстановить дыхание, с трудом удерживая равновесие. Внезапно его ноги, словно подкошенные согнулись в коленях, а сам он рухнул на асфальт, разбив затылок о бордюр. Мира с характерным жестом победителя бурно праздновала успешно проведённую подсечку и угрожала добить ногой лежащего противника. Океан, с трудом пытаясь подняться, на секунду выпустил врага из поля зрения. Воспользовавшись этим, Мира, словно кошка, мгновенно оказалась на спине противника. После нескольких ударов локтём по его позвоночнику, она стала склонять голову Егора лицом к острому краю металлической трубы, оставшейся от дорожного знака. Труба коснулась его левой щеки, оставляя после себя рваную рану. Сильно прогнувшись и перенося центр тяжести на руки, Океан через себя ударил ногами противницу по затылку и, отодвинувшись от трубы, захватил её руку в болевой приём. Мира никак не реагировала на боль, несмотря на усиление захвата. Она встала на ноги, легко освободила руку и, подняв Егора над землёй, собиралась бросить его спиной на острый край торчащей из земли трубы. Ещё мгновение, и в этом бою для Океана всё было бы кончено. Но внезапный удар ожившей «Нивы» столкнул Миру с места. Она выпустила противника из рук, а сама, пошатнувшись, посмотрела на сидевшего за рулём. Гвоздь без раздумий утопил педаль газа в пол, и машина, сбив девушку, проехала над ней. Океан первым увидел, что Мира упала спиной на трубу, которая проткнула её тело насквозь и торчала теперь из окровавленной груди.

Тонкие руки Миры были раскинуты в стороны, а ноги полусогнуты в коленях. На её лице застыло удивлённое выражение. Уголки раскрытых губ были приподняты в последней улыбке. Глаза смотрели в небо, а кровь из раны тонкими струйками стекала на землю. Егор с трудом поднялся на ноги и подошёл к Мире. Опустившись на колени, он долго смотрел на неё, до боли сжав зубы и кулаки.

Потом Егор закрыл ей глаза и, наклонившись к лицу, тихо сказал: «Вот и всё. Спи с миром. Это была не твоя война, и ты ни в чём не виновата. Те, кто всё это начал, получат своё по полной программе, не сомневайся. Пожалуйста, не злись на Гвоздя — у него не было выбора. На его месте я сделал бы то же самое. Я верю, что мы с тобой ещё встретимся где-нибудь. Наша любовь всё ещё жива, потому что я всегда буду помнить о тебе. Прощай».

Глава 10

Саратов, 9 июля 2006 года (воскресенье), 09:15.

Уже пару дней назад во всём городе отключилось электричество. Кроме того, даже автономная электроника вроде карманных плейеров перестала работать. Поначалу это сильно удивляло, но быстро нараставшие, словно снежный ком, трудности не позволяли тратить на эмоции слишком много времени. Ситуация вынуждала быстро переключаться на решение насущных проблем и принимать, как должное, сложившуюся ситуацию.

Все городские службы оказались практически парализованы. Никто не работал, и все жители постепенно переместились на улицы. В магазинах сразу пропали продовольствие и вода, что не обошлось без случаев мародёрства. Движение транспорта на улицах остановилось, если не считать редкие антикварные автомобили, которые всё ещё могли передвигаться. Среди людей нарастало сильное беспокойство, постепенно перерастающее в панику. Никто не понимал, что происходит, и как выпутаться из всей этой неразберихи. Лишь для Океана и Гвоздя, не считая Ёжика, всё было очевидно. Однако оптимизма им это отнюдь не прибавляло.