Интроверт. Выйти из тени

Гвоздь свалился со стула на каменный пол и сквозь стон вполголоса сказал много нехороших слов. Повернувшись в сторону нападавших, он посмотрел на них своим испепеляющим взглядом, в котором полыхал огонь ярости. Поднявшись с пола, Гвоздь отломал от спинки стула длинную палку и направился к своим обидчикам, знаком попросив окружающих не вмешиваться. Сидевшие в клубе яхтсмены одобрительно кивали ему, выражая свою полную солидарность с намерением поставить на место малолетних хамов. Гвоздь бросил палку прямо в лицо одного из бандитов и, воспользовавшись замешательством, ударил его в живот кулаком. Противник согнулся пополам, а затем после быстрых и очень болезненных ударов, нанесённых Гвоздём по коленным суставам, свалился на пол, как подкошенный.

Подняв с пола палку, Гвоздь, словно мечом ударил ею сверху вниз второго бандита, который схватившись за сломанную ключицу, осел на пол. Оставшийся противник попытался убежать, но был возвращён на поле боя окружившими его яхтсменами. В отчаянии бросившись на Гвоздя, он попробовал нанести ему несколько ударов ногой по корпусу, но безуспешно. Гвоздь стоял неподвижно, словно скала, даже не удосужившись поставить блок. Затем после одного из ударов он захватил рукой ногу противника и подсечкой на опорную ногу свалил нападавшего. Не выпуская ногу из захвата, Гвоздь провёл болевой приём и только после характерного хруста вывихнутого сустава отпустил горе-бандита на волю.

Наблюдавшие за поединком посетители яхт-клуба стоя аплодировали Гвоздю за проявленное в бою мужество и умение. Многие подходили поближе, чтобы лично засвидетельствовать своё уважение и пожать руку герою сегодняшнего вечера. Все говорили ему, что эти отморозки уже давно действовали всем на нервы, но никто до этого раза так жёстко не ставил их на место. Среди поздравлений никто не заметил, как один из лежащих на полу бандитов вынул из-за пояса сзади пистолет и прицелился в спину Гвоздя. Раздался оглушительный выстрел, а затем глухой звук от падающего на пол тела. Вбежавший в яхт-клуб Океан увидел, как среди расступившейся толпы лежит безжизненное тело его друга с простреленным позвоночником.

Глава 11

Саратов, 9 июля 2006 года (воскресенье), 11:25.

Егор вдруг вспомнил, как в детстве, оставшись дома один, он не раз наяву попадал в один и тот же жуткий кошмар. В звенящей тишине квартиры начинали появляться посторонние звуки, которые постепенно становились всё громче и отчётливее. Они звучали всё быстрее и быстрее, от чего у Егора вихрем кружилась голова, а внутри всё замирало от леденящего душу страха. Сразу оказывалось нечем дышать, а тело становилось совершенно ватным и уже не слушалось своего хозяина. Оно ощущалось сильно распухшим и одновременно легким, словно огромный пакет с кукурузными палочками. Окружающие предметы приходили в движение и начинали вращаться по комнате с заметным на глаз ускорением. Огромные волны, пробегающие по размытым стенам, обжигали Егора своими ледяными брызгами. Новые звуки лишь на секунду замедляли этот бешеный ритм, но потом всё начинало звенеть в ушах и мелькать перед глазами с ещё большим остервенением, чем раньше. Этот кошмар, казалось, невозможно было остановить.

В такие минуты Егору хотелось поскорее с кем-то заговорить, чтобы прервать этот безумный вальс. Стоило ему перекинуться с кем угодно парой слов даже по телефону, как все посторонние звуки волшебным образом стихали, предметы послушно возвращались на своё место, а голова и тело переставали существовать отдельно друг от друга. Всё становилось совершенно обычным так же внезапно, как и начиналось это безумие. Это было тем более странно, так как Егор очень ценил те редкие моменты, когда он был предоставлен сам себе и мог заниматься чем угодно. И вот в такие долгожданные часы настоящей свободы, как правило, и случались эти кошмарные приступы.

В детстве Егор не раз задавал себе самому и родителям вопрос: «Что с ним происходит в такие моменты?» Но никто не мог сказать ничего вразумительного, кроме того, что «надо поменьше смотреть телевизор, и не мешало бы посетить психотерапевта». После таких ответов Егор, разумеется, совсем перестал делиться своими переживаниями с кем бы то ни было, а родителям говорил, что уже всё нормально. Со временем эти приступы стали случаться всё реже и реже, а потом и вовсе прекратились, что не могло не радовать Егора. Он искренне надеялся, что навсегда избавился от этих галлюцинаций и панического страха. Во время учёбы в медицинском университете Егор иногда с улыбкой вспоминал свои детские кошмары и подробно разбирал их во время чтения учебников по психиатрии. В глубине души он радовался и искренне надеялся, что всё это уже далеко позади и, что сейчас он может спокойно анализировать свои детские панические атаки, словно симптомы далёкого и абстрактного пациента.