Интуиция

- Выглядишь, конечно, не очень. Но душ и некоторое ограничение в жидкости должны помочь.

Я могла поехать в Такому к родителям, но самым родным человеком поблизости оказалась Маргрит. Увидев меня на пороге своего дома, подруга моментально позвала Джона и, передав ему на руки трёхмесячную Кэтти, занялась мной.

Я всё ей рассказала. От начала до конца. От этих чёртовых ёлок до контрольного звука закрывающихся дверей лифта, сопровождающегося излишне эмоциональными выкриками с просьбой остановиться.

- Почему ты ничего не рассказывала мне? - ругала меня Маргрит.

- Потому что мне было стыдно, - плакала я. - Влюбиться в женатого – это же полнейшая глупость!

- Глупость только в том случае, если ты с самого начала знала об этом. А ты тогда подумала, что встретила того самого - единственного.

Сначала мне хотелось чертыхнуться, но внезапно я снова вспомнила нашу ночь. Перед глазами возникло лицо Марка и его полный любви взгляд, с которым он следил за тем, как я подхожу к краю. «Эмили, ангел мой», - пошептал он на самом пике, и его слова были доказательством правильности происходящего. Именно этот момент я запретила себе вспоминать. Во веки веков.

Я кивнула и снова заплакала.

Плакала я в ту ночь много. И говорила много. Маргрит была со мной. Только один раз отлучилась, чтобы покормить малышку.

Когда я спустилась на кухню, Джон встретил меня сочувствующим взглядом и тарелкой с дымящимся омлетом. Кэтти лежала в детском креслице и с удовольствием обсасывала свой кулачок. Я протянула ей растопыренную пятерню. Малышка с удовольствием ухватила меня за указательный палец.

- С каждым днём она всё больше становится похожей на тебя, - заметила я Джону.

- Спасибо, Эмили. - Поставив на стол тарелку, он присел рядом со мной на корточки и с нежностью погладил обтянутую хлопковой штаниной ножку дочери. - Иногда я думаю, что не заслужил этого.

- Все мы имеем то настоящее, которое заслуживаем.

Я сказала это просто так, не задумываясь, и внезапно поняла, что сказала истину. Все мы имеем то, что заслуживаем: счастье, горе, радость, беду – кто-то где-то на каком-то уровне решает уравновешивать наши усилия и результаты. Наша задача в том и состоит, чтобы сопоставлять эти решения нашим ожиданиям.

- И ты? - внезапно поинтересовался Джон.

Я взглянула на него. Его внимательные глаза сосредоточенно изучали меня. Мой друг оказался гораздо проницательней, чем можно было представить. Надеюсь, Маргрит это понимает.

- Учитывая, что я ни разу в жизни не возвратила в магазин бракованный товар, нет.

Я отшутилась. Но пока завтракала, пока прощалась со своими друзьями, решительно отвергая их предложение встретить вместе Рождество; пока ехала домой и парковалась; пока поднималась на лифте на свой этаж и рыскала в сумке в поисках ключей, я думала о том, насколько непреложно то, что я сказала.

Неужели я заслуживаю, чтобы всю жизнь вспоминать того, кто изначально мне не принадлежал? Что такого я сделала за те недолгие годы своей жизни, чтобы страдать подобным образом? Исходя из всего, я вполне могу рассчитывать на счастье. Если только это не проколотая шина велосипеда гадюки Виктории в шесть лет испортила мою карму. Но с другой стороны, нечего было отрывать голову моей новой Барби.

А может просто ещё не время? Или ещё не появился в моей жизни человек, с которым я пойму, что это время пришло. А то, что произошло сейчас, весь этот кошмарный год – это как бы предоплата за будущее счастье?

Он стоял ровно посередине моего потрёпанного кокосового коврика. Я чуть не задела его сапогом, но в последний момент, перед тем, как вставить ключ в замочную скважину, я увидела, как он блеснул.

Мой волшебный шар.

Он был абсолютно прозрачен: ни единой невесомой снежинки не парило в сфере.

Я зажмурилась и, еле сдерживая слёзы, ткнулась в свою закрытую дверь. Нехотя я открыла глаза, но шар не исчез. Я смотрела на него сверху, и с этого ракурса он вовсе не казался волшебным. Пластиковые ёлки, грубо вырезанный Санта и упряжка с оленями. Банальность, глупость, заезженная традиционность.

Слёзы брызнули из глаз, и в следующий момент я разрыдалась.

Две сильных руки обвили меня и одним лёгким движением прижали к твёрдой груди. Я плакала долго, а они держали меня. Слёзы капли на шар, и в тот момент, когда я поняла, что специально целюсь так, чтобы они на него попали, я развернулась в держащих меня руках.

И как я могла решить, что они похожи?

Его серебристо-серые глаза были не настолько прозрачными, чтобы казаться льдистыми. Он был чуточку ниже, волосы длиннее и по-прежнему растрёпанные, и я вдруг поняла, что эти два месяца мне не хватало его щетины.

- Ангел мой, - шептал он, целуя мои глаза. - Глупый, несчастный, заплаканный ангел. Этот изверг тебя чуть не доконал, да?

С ожесточением он гладил мои плечи, пока я, что есть силы, цеплялась за него.

- Почему ты не сказал, что вы близнецы?

- Не успел.

- Он правда тебя старше?

- Да. На двадцать три минуты.

- Мне было так плохо.

- Можешь не рассказывать.

- Я видела тебя... его… я думала… ох, Марк…

- Ш-ш-ш, ангел мой, всё хорошо.