Инвестиции в семью (СИ)

В итоге я всё-таки сдаюсь, принимаю книгу и кладу её в сумку. А дальше события развиваются, как в фильме — то ли детективе, то ли боевике, но почему-то со мной в главной роли.

В кабинете появляются маски-шоу. В чёрной форме и балаклавах. Не удивлюсь, если и пистолеты у них есть. Или даже автоматы. Не пойдут же они с голыми руками брать такую опасную преступницу, как я. Но всё плывёт перед глазами, мозг отказывается фиксировать детали.

Такого шока я не испытала даже тогда, когда муж застукал меня голой в гостиничном номере в постели чужого мужчины… Душа уходит не в пятки, она пытается примоститься в стельках моих босоножек, чтобы её случайно не оттоптали и не выбросили в мусор за ненадобностью.

Люди в форме что-то кричат и разбегаются по кабинету. Студенты толпятся в дверях и с интересом следят за представлением.

Главный что-то выкрикивает. Но я то ли слишком удивлена, то ли напугана — не улавливаю смысла его речовки.

Один из гостей хватает мою сумку и достаёт оттуда книгу. Неужели весь этот театр абсурда — из-за небольшого подарка? У некоторых наших преподавателей установлены тарифы за экзамены и зачёты, и студенты из поколения в поколение передают эту информацию друг другу. И берут там явно не книгами, а самыми обычными деньгами — в национальной или иностранной валюте.

Офицер листает страницы, как будто ищет какой-то секретный шифр. Хотят обвинить меня не только во взяточничестве, но и шпионаже? Примерно в середине книги обнаруживает несколько крупных купюр. Находка вызывает оживление среди студентов и гостей в форме.

У меня — шок. Не могу ни пошевелиться, ни слова сказать. Ощущение реальности исчезло сразу, как только гости вломились в кабинет. А сейчас меня затягивает в какую-то межпространственную воронку, и сопротивляться этому не получается.

Меня берут под руку и куда-то ведут. Рядом возникает Васильев. Проблескивает надежда, что мы пойдём в его кабинет, меня поругают, и это недоразумение разрешится. У нас на кафедре несколько лет назад уже был похожий инцидент — и он закончился именно в кабинете заведующего.

Но нет — мы направляемся в другую сторону. Владимир Андреевич перебрасывается с полицейскими какими-то фразами, пожимает плечами и разводит руками: мол, сделать ничего не могу.

Меня выводят на улицу и сажают в машину. Стараюсь не думать о том, как это выглядит со стороны. С трудом переставляю ноги, всё ещё слабо веря в реальность происходящего.

В полицейском участке я оказываюсь в кабинете у тучного офицера в возрасте. Ему очень жарко. Наверняка повышено давление. Он красный и потный, постоянно прикладывается к бутылке с водой. Пьёт из горла, громко сглатывая и обливаясь. Он долго оформляет документы, задаёт странные вопросы и вносит мои ответы в компьютер.

Посматриваю на часы: как надолго всё это затянется? Что там с экзаменом — непонятно. Надеюсь, Васильев организовал мне замену или поставил всем “тройки” не глядя. Не хотелось бы завтра снова встречаться с этими студентами. Стыдно смотреть им в глаза после сегодняшнего представления.

Да и уверенности в том, что меня не уволят, нет никакой. Контракт на новый учебный год со мной теперь вряд ли подпишут. В сентябре срок аспирантуры закончится — и мне помашут ручкой. И вовсе не факт, что дадут защититься. Если уж даже шеф не смог решить вопрос…

И дёрнул же меня чёрт взять эту книгу… Как чувствовала, что не стоило связываться. Девица какая-то скользкая. Явно не из бедных, наглая в придачу. Сейчас вспоминаю, как она пару раз некрасиво огрызалась, когда я делала ей замечания на семинарах. Неужели обиделась и решила отомстить?

Маски-шоу устроили не на пустом месте. Они знали, что студентка мне подарила эту книгу, что внутри лежат деньги. Стопроцентная подстава… Только что это меняет в моём положении?

Терпеливо жду, когда полицейский закончит писать. Но он постоянно отвлекается. Несколько раз его вызывают, и он куда-то надолго уходит. По возвращении снова задаёт те же вопросы, будто напрочь забыл, о чём спрашивал до этого.

Он кажется неряшливым, неорганизованным и рассеянным. На столе у него хаотично разбросаны бумаги, на одноразовой тарелке — остатки какой-то еды. Неуклюжими движениями он смахивает со стола то одно, то другое. Каждый раз чертыхается и лезет поднимать.

Офицер долго возится, и кажется, что он печатает что-то своё, не имеющее ко мне отношения, лишь имитирует общение со мной. Но в итоге он ставит точку, распечатывает несколько страниц, предлагает прочитать протокол и поставить подпись.

Написано с моих слов правильно, но от прочитанного складывается впечатление, что меня поймали за руку при получении взятки. Хорошо хоть не в крупном размере.

Полицейский забирает бумаги, прячет их в папку.

— По этой статье предусмотрен немалый штраф либо тюремный срок до полугода и запрет занимать должность некоторое время, — говорит он будто с сочувствием. — Я бы советовал вам нанять адвоката, чтобы минимизировать, так сказать, неприятные последствия. Могу дать контакты. Но, сами понимаете, адвокат — это недёшево.