Инвестиции в семью (СИ)

— У нас была встреча одноклассников, многих из них я с выпускного не видела. Было любопытно и весело. Даже слишком, учитывая, что я почти не пила. Ты же знаешь, я не по алкоголю… Но ощущение почему-то было такое, будто пьяная. Странное чувство… Трудно объяснить. Я потом много раз прокручивала в голове тот вечер, и даже были мысли, что мне что-то подсыпали. Ну, знаешь эти страшилки, что в ночном клубе могут подсыпать наркотики?

Влад молчит, будто не слушает, а витает где-то в облаках. Я не знаю, стоит ли продолжать и что именно его интересует. Пытаюсь оправдываться. Мы ведь тогда толком об этом даже не поговорили.

— Но я же была с друзьями. Кому могло понадобиться мне что-то подсыпать? Это абсолютно нелогично… А потом я засобиралась домой, уже было поздно. Дима увязался меня проводить, но привёз почему-то в гостиницу. Вот это я помню. И даже своё удивление помню, на что он сказал, что боится тебя. А почему я не возмутилась и не настояла, чтобы домой меня отвёз — не помню. И потом — будто провал в памяти. Сколько силилась — не могу вспомнить, что я там делала. Ну, то есть понятно, что там было…

Сбиваюсь. По ощущениям — заливаюсь краской. Даже спустя четыре года говорить об этом очень тяжело.

— Понятно? Откуда, если ты говоришь, что ничего не помнишь? — Влад произносит строго, как судья. Смотрит на меня в упор и злится. Но сам же начал этот разговор!

— Не знаю. Ну… Я была раздетая, на животе — характерные следы. Какие могут быть варианты? Не в дурака же мы на раздевание играли…

Говорить об этом стыдно до ужаса. Для меня, правильной и воспитанной в строгости девушки, попасть в ту ситуацию — чудовищный нонсенс.

— То есть ты не помнишь, как именно оказалась в той кровати, кто тебя раздевал, ну и сам процесс? — как назло, Влад зачем-то требует детали.

— К чему теперь этот разговор? — спрашиваю с раздражением. — Мне кажется, мы поставили на этом точку ещё четыре года назад!

— Помнишь или нет? — продолжает гнуть своё строгим тоном.

— Нет, — мотаю головой.

— А сколько ты выпила? Хоть это помнишь?

— В том-то и дело, что почти ничего! Один некрепкий коктейль в самом начале, а потом уже только сок и воду.

— Любопытно… Майоров утверждает, что ты была пьяная, в отключке и поэтому у вас ничего не было.

— Но…

Я потрясена… Если бы Дима мне тогда хотя бы намекнул, что мы не переспали, то всё могло сложиться по-другому. Возможно, даже удалось бы как-то сохранить наш брак.

Теперь моя очередь гипнотизировать руки.

— В общем… Я сделал анализ ДНК.

Влад говорит коротко и замолкает. А я не могу понять — он о себе или о Диме? И почему я об этом не знаю? И… какой он получил результат?

Замираю. Даже дышать почти перестаю. Потому что мне крайне важно знать, кто отец моего сына.

— Во-о-от, — муж не торопится продолжать, как будто ему неловко. — И анализ показал, — запинается, — что Георгий — мой сын.

Вскидываю голову.

— Твой? — спрашиваю потрясённо.

Встречаемся взглядами.

— Мила, прости меня, — говорит низко, хрипловато.

Его глаза транслируют отчаяние. Не помню его таким, как будто беспомощным и очень уязвимым… Где его бездушная броня?

— Я не знаю, как оправдаться. Понимаю, что совершил ошибку, но…

Замолкает и опускает глаза.

— Я же думал, что проблема во мне, раз ты столько времени не беременела. Ну и решил, что ребёнок не может быть от меня. Я и мысли не допускал, что он — мой! До последнего не верил. Даже когда Майоров сказал, что у вас ничего не было… Осёл, да?

Не знаю, что должна ему ответить. Что в таких ситуациях положено говорить? У меня слов нет. Только сильно хочется плакать…

— А это точно? — произношу единственное, что сейчас кажется важным.

— Думаю, да, — он встаёт, подходит и протягивает лист бумаги. — Но если сомневаешься, можем повторить анализ в другой лаборатории.

Просматриваю напечатанный текст, быстро добираюсь до заключения.

Я должна радоваться и злорадствовать? Но почему-то не хочется. Становится больно и очень горько…

— Мила, я хочу как-то всё исправить, — Влад ещё что-то говорит, а я не слышу. Будто в уши воткнули беруши, или я неожиданно оглохла.

В груди горит огненный шар, выжигая душу. Новость об отцовстве Розовского растёрла меня в порошок и придавила тяжёлыми бетонными плитами. После всего пережитого за четыре года — это слишком невероятно и жестоко.

Просьба Влада о прощении звучит как насмешка. Как у него всё просто!

Отказаться от теста ДНК несмотря на мою просьбу. Втихаря передвинуть дату развода, чтобы лишить моего ребёнка даже формальной записи об отце в свидетельстве о рождении. Отказать беременной бывшей жене в финансовой поддержке и даже одноразовой помощи.

Всё это — из-за моей измены? Которой, возможно, и не было в буквальном смысле. При том, что сам не был безгрешен.

Четыре года жизни — моей и сына. На грани, в постоянной борьбе за выживание. И как вишенка на торте — нынешний вынужденный брак, полное безразличие Влада к Жорику, скандал в доме Розовских. Да, он встал на нашу сторону. Но подозреваю, что это была всего лишь часть игры на публику.