Инвиктус

— Имоджен, я хочу что-то тебе…

— Тымненравишься. — Она выпалила это на одном дыхании, одним словом. Грэм не успел разделить его на слоги, когда последовало продолжение: — Вот. Я это сказала. Ты мне нравишься, Грэм Райт, и я нисколько не шутила насчет математики и шиншилл, и…

— Знаю, — вклинился Грэм в ее речевой поток.

— Ну что ж, ладно. — Лицо у нее вытянулось. — Все это ерунда, не обращай внимания.

— Нет, я хотел сказать, ты тоже мне нравишься.

Имоджен уставилась на Грэма. Грэм уставился на Имоджен.

Их глаза были галактическими — зеленые с завихрениями звезд. Ее смех воспарил.

— Правда?

— Правда.

— НАКОНЕЦ-ТО! — крикнул Фар через открытую дверь своего спального отсека.

На них смотрят, дошло до Грэма. Прия прижимала сцепленные руки к сердцу, выглядывая из медчасти. Элиот сидела возле консоли Грэма, улыбаясь от уха до уха. Даже Шафран пробудился от своих сладких снов: розовый зевок, лапы, вытянутые над вешалками гардероба.

Капитан поставил на пол гири. Выражение его лица можно было описать только как проказливое.

— Тут вы должны поцеловаться.

Целоваться? Грэм не загадывал настолько вперед. Поцеловать Имоджен было бы следующим логическим шагом в этой цепи событий, но так много нужно обдумать. Глаза открыты или… закрыты, определенно закрыты. Следует ли ему наклониться? А вдруг их носы столкнутся или, хуже того, зубы?

Как оказалось, поцелуи не нужно было планировать. Цитрусовые волосы Имоджен щекотали ему лицо, когда их губы нашли друг друга. Он удивился тому, как хорошо она подошла. Шаги А, Б и В растаяли, и Грэм очутился на средиземноморском пляже с бутылкой минералки в руке, любуясь тем, как солнце золотит бахрому облаков. Галька, все еще горячая после томного летнего дня, массировала подошвы ног. Ветер нашептывал секреты береговой линии. Горизонт превратился в неоновый сон. Это походило на одно из его любимых воспоминаний, но он даже не был уверен, воспоминание ли это. Просто совокупность ощущений: жар, шипение, свежесть, тепло, отдых.

Просто Имоджен.

— Крест, — выпалила Имоджен, когда поцелуй закончился. — Я имела в виду, Крест в хорошем смысле. Но Крест!

Грэм был полностью согласен. Его дофаминовый уровень взлетел так, словно он добрался до самого высокого уровня в «Тетрисе».

— Шиншилла, хм? Мне больше нравятся сумчатые летяги. Или короткохвостый кенгуру.

Имоджен улыбнулась.

— Значит, возьмем кого-нибудь из них.

— Я и слышать не желаю об еще одном комке шерсти на корабле! — Фар подскочил со своей койки и метнул раздраженный взгляд на трубы, где восседала красная панда. — Хватит с нас этого рыжего дьявола. Не зверь, а сущее наказание!

— Шафран спас тебе жизнь, большое спасибо! — напомнила кузену Имоджен. — Он — невоспетый герой нерожденного мира!

— Могу себе представить эти баллады! Что за созданье в пламенном меху когтями апокалипсис раздрало… — Смех оборвался, словно обрезанный. Фар продолжал смотреть вверх, и выражение его лица менялось на озадаченное. — Хотя, полагаю, после всего этого мы так и останемся невоспетыми.

— Что такое? — Прия встала рядом и проследила за его взглядом. — Что-то не так?

Фар указал на одну из вешалок, где висела куртка. Ее черная кожа была протерта на локтях, словно побывала в схватке с какой-то дорогой.

— На какое задание я надевал эту куртку?

Члены команды уставились на вышеупомянутый предмет одежды. Всегда ли он висел там? Грэм не мог припомнить случая, когда куртки не было. Хотя, с другой стороны, он никогда не обращал большого внимания на одежду.

— Я подобрала ее в «До и дальше». Мы планировали путешествие в Америку 1950-х, — припомнила Имоджен. — На инструктаже ты сказал, что Бартлби похож в нем на члена банды из мюзикла. Мы полетели в Канзас и потом…

Что потом? Судя по состоянию куртки они, должно быть, совершили прыжок, и Грэм действительно припомнил соответствующее уравнение. Числа, смешавшись, вытекали из зияющей раны мира.

— Еще одно время повержено в прах! — Имоджен сняла куртку с вешалки и бросила ее в растущую кучу. — Так, посмотрим… одна миссия в двадцать третьем веке, две в двадцать первом, три в двадцатом, одна в девятнадцатом, две в восемнадцатом, две в семнадцатом, один непредвиденный прыжок в дохристианские времена.

Будут и другие, подумал Грэм, и скоро. Так много потерянных записей в судовом журнале, так много одежды, сваленной в кучу на полу… Элиот была права. Угасание растет и ширится, и это означает, что окно в перезагрузку закрывается. Воображаемым детенышам шиншиллы и следующим поцелуям придется подождать.

— Мне понадобится тот сетевой кабель, — сказал он.

— Да, да, — кивнула запыхавшаяся Имоджен. — Он где-то там, наверху. Если сможешь дотянуться…

Пошарив по комкам шерсти и чему-то… липкому?.. Грэм отыскал оборудование: шнур, присоединенный к беспроводному трансмиттеру. То, что и нужно Элиот, если, конечно, Корпус не перенес свои серверы в последние месяцы.