Инволюция

Человек ухмыльнулся на очередную дерзость наркомана, а так как пистолет всё ещё находился у него в руке, то и выстрел не заставил себя долго ждать. Вот только на этот раз, мне нечем было прикрыть друга, и его мозги брызнули на сухую землю.

– У нас нет дури, – покачал я головой, никак не реагируя на смерть кореша.

– По-твоему, меня это как-то ебать должно? – пожал плечами тот. – Ищи, блядь, рожай, мне по хуй, у тебя время до вечера. Или твоё место займут новые Боги, тьфу, долбоёбы. Как только на улице стемнеет, по вашей деревне отработает «Солнцепёк», мне, знаешь ли, нравится любоваться этим зрелищем на закате. Усёк, петушара?!

– Угу, – кивнул я. – Немедленно займусь этим вопросом.

– Ах да, чуть не забыл, – почесал стволом пистолета щёку тот. – Ещё раз твои долбоёбы сунутся на вторую точку, я больше предупреждать не стану. Короче, я думаю, ты мальчик умный и слово «Солнцепёк» тебе повторять не нужно.

– Помоги, – я кивнул Лене на труп Мутного, и мы вместе, взяв его за ноги, потянули тело к воротам.

Синеглазый просто шёл позади молча. Его взгляд погас, глаза стали совершенно обычными и, видимо, этот момент очень сильно озадачил пацана. Если мы уже встречались с отсутствием радиоактивного фона в бункере, то ему оно было в диковинку.

Ворота за нами закрыли тут же, а прямо за ними нас встретила взволнованная Тоня.

– Я слышала, как они подъезжают, но думала там всего одна машина, – оправдалась та. – Что они хотят, почему вы его не поднимаете?

– Потому что не могу, – поморщилась Лена.

– Они у нас воздух стерильным сделали, – ответил я на немой вопрос девушки. – Прямо как там, в бункере.

– И что им нужно?

– Дурь.

– Много?

– Тридцать килограмм.

– Всего-то, – ухмыльнулась Тоня.

– В смысле?! – вот теперь я был откровенно удивлён.

– Ну, если бы ты хоть немного интересовался хозяйством, то знал бы, что у нас три фермы по выращиванию мака, – ухмыльнулась Тоня. – Вон в тех многоэтажках обустроены плантации, я думала, ты в курсе, откуда у нас доступ к кайфу в любое время суток. Процесс полностью отлажен и даёт ежемесячный урожай, примерно килограмм двенадцать сырого опия в месяц.

– Ох ебать, – почесал я макушку. – А ты хули раньше-то молчала?

– Я ебу?! Ты же дважды в неделю по теплицам ходишь, – пожала плечами она.

– Ну так мне необязательно для этого всё хозяйство обходить, я в них даже не заглядывал никогда, думал, там помидоры растут, – оправдался я. – Прихожу к теплицам, накидываю заклятие на ускоренный рост всего и по хую мне, что там в землю ткнули. Да если бы я знал…

– Вот тот и хуй, – поморщилась девушка.

– Ой, да хорош выёбываться, – огрызнулась Лена. – Тащи наркоту, у меня, блядь, кожу уже щипать начинает. Умная до хуя стала, забыла, как ещё совсем недавно сосала за дозняк?

Этого оказалось достаточно, чтобы Тоня перешла в атаку. Она тут же вцепилась в волосы Лены, потянула её на себя и дважды зарядила ногой в лицо.

Никто не ожидал от девушки такой прыти и уж тем более агрессии. Ведь всё это время она выражала лишь покорность. Правда, были моменты, когда её крыша уезжала на некоторое время, и она всеми способами пыталась убить себя. Но то поведение всё же отличалось от настоящего.

Лену серьёзно оглушило, и это позволило Тоне окончательно повалить её на землю и продолжить избиение ногами. Теперь удары сыпались не только в лицо, но и в живот, в спину, при этом Тоня не выбирала как, чем и куда бить. В итоге она подхватила огрызок доски и продолжила избивать подругу, пока та не сломалась, в смысле, доска.

– Сука! – выдохнула девушка, когда попросту устала и сплюнула на окровавленное тело Лены.

Последняя уже никак не реагировала, непонятно даже, жива ли? Но даже если нет, то это вопрос времени, как, впрочем, синяки и шрамы.

Как только радиационный фон вернётся, она быстро восстановит здоровье. Хотя на взаимоотношениях подруг наверняка можно смело ставить крест. Лена вряд ли простит эту выходку Тоне.

– Держи свою сучку на привязи! – злобно выдохнула мне в лицо Тоня. – Понял меня?!

– Всё? – спокойно отреагировал я.

– Всё, – как-то сразу успокоилась Тоня.

– Тогда дай приказ вынести тридцать килограмм дури, проконтролируй, чтобы эти ублюдки уехали, и зайди в храм, – произнёс я. – И этих двоих привести не забудь, ну, когда они очухаются. А ты, – я посмотрел на Петра, – приведи ко мне своих ёбаных Жрецов.

Я развернулся и двинул в сторону собора. Пострадал он, конечно, неслабо, возможно, придётся перенести на время свою резиденцию, пока рабы его не восстановят.

А с другой стороны, зачем? Ведь дождя нет уже несколько месяцев, несмотря на вечно свинцовое небо над головой.

Хоть жары нет, но засуха стоит такая, что вода в озёрах присела на несколько метров. Страшно подумать, что нас ждёт, когда небо вдруг решит разродиться на дождь, а это рано или поздно случится.

Там, где раньше находился иконостас, ещё при бывшем хозяине, устроили широченный мягкий трон. Он позволял встречать прихожан, лёжа в расслабленной позе, притом даже не в одного.