Инволюция

Ему удалось всего пару раз прыгнуть, когда первая собака повисла у него на затылке. Мужик рухнул лицом в лёд и завизжал, вот только псам было плевать, они налетели на него и принялись отрывать куски от всего, до чего только получалось добраться.

Первый уже затих, лишь изредка вздрагивал, поочерёдно подкидывая ноги. У его туши начался пир.

Второй тоже превратился в кормушку. Шавки с остервенением драли на нём одежду, в попытке добраться до мяса, даже лапами себе помогали.

А вот третий всё ещё был жив и пытался куда-то ползти, но здоровенная кавказская овчарка быстро прервала его мученья. Псина спокойно подошла и вцепилась зубами в шею. Мужик вытянулся всем телом, застучал ногами, а руками вцепился в обледеневший асфальт, притом с такой силой, что даже ногти оторвались.

Самое странное, что свора атаковала молча: ни единого рыка и уж, тем более, никакого лая. Я понял это только сейчас, когда некоторые особи сцепились между собой, пытаясь поделить уже оголённые участи тела. Некоторые с утробным рыком продолжали попытки сорвать одежду, но до сего момента собаки не издали ни единого звука.

– Души будем забирать? – с горящими от восторга глазами поинтересовался Царь.

– Ну на хер, – поморщилась Лена. – Что-то меня не прёт трахаться на таком дубаке.

– Я подрочу, – серьёзно заявил тот.

– Мне тоже не надо, – отмахнулась Тоня.

– Да по хуй, пусть ананюга жрёт, – добавил Мутный.

– Как хотите, – пожал я плечами и выудил три комочка света из мёртвых тел.

Собаки даже не отреагировали на происходящее, так сильно были увлечены обедом.

Души влетели в грудь Петра, он аж на колени присел. Глаза помутнели, а уже через секунду он яростно дёргал себя рукой за член.

– Хуясе! Смотри, чё наяривает, – захохотал Мутный. – Оторвёшь ведь, ебать, ха-ха-ха.

– Твоя работа? – спросил я у друга и кивнул подбородком в сторону псов.

– А чё, заебись же получилось, – самодовольно ухмыльнулся тот.

– Не спорю, – согласился я. – Это я так, на всякий случай. Хуй их там разберёшь, как бы на нас не переключились.

– Не ссы, всё под контролем, – подмигнул мне наркоман. – Ну ты чё там, писькодёрг, долго ещё мусолить будешь?

– Да всё уже, – буркнул в ответ Царь и вытер ладонь о штаны.

– Может, тоже пожрём? – предложила Лена.

– Я после собак мясо жрать не буду, – замотал гривой Мутный. – Это негигиенично.

– Ты совсем, что ли, ебанутый? – покрутила у виска девушка. – У нас ништяков полны рюкзаки.

До Щёлкова в этот день мы так и не добрались. Мы миновали Обухово и вошли Лосино-Петровский, где нас и застал шквальный ветер.

Его сила была такой, что нас попросту тащило по скользкой дороге, будто мы парусники какие.

Да, я кое-что пошаманил, но где мои силы, и где мощь природной стихии? По сравнению с непогодой, вся моя магия выглядела жалкой, никчёмной. Максимум, что удалось, так это довести себя и друзей до ближайшего укрытия.

Приют нам дала обычная многоэтажка, где мы расположились на третьем этаже, выбрав наиболее комфортные квартиры.

Предварительно, мы по привычке приступили к обыску. Порой вот в таких вот домах и удаётся обнаружить самое ценное. То тушёнки банка попадётся, то макароны в герметичной, заводской упаковке.

Здесь одна из квартир оказалась даже заперта, что привело нас в настоящий восторг. Пара частиц, втянутых в ладонь, быстро исправили ситуацию.

Стоило двери распахнуться, нос сразу уловил застарелый запах тлена. По прошествии времени он уже успел выветриться, да и мороз своё сделал.

Ещё в армии некоторые пользовались таким лайфхаком: чтобы убить вонь от портянок, попросту совали их в морозилку. А на следующий день – вуаля, стирка хозяйственным мылом, и они как новые. Простой стиркой подобного результата не добиться, особенно у этих самых индивидов. Их ноги фонили так, что глаза резало.

Мы вошли в квартиру, и причина вони обнаружилась практически сразу.

Добрый отец семейства усадил всех её членов за праздничный стол, а затем вышиб им мозги. Видимо, он решил, что для них так будет лучше, а возможно, это решение было принято коллективно. Такое впечатление создавалось потому, что все они спокойно сидели на своих местах, перед тарелками.

Что в них было наложено, сейчас сказать невозможно, просто какие-то почерневшие, высохшие ошмётки.

Спиной к нам на стуле сидела девочка, на момент смерти ей вряд ли исполнилось семь. В красивом ярком платьице, с огромным бантом в волосах. Сейчас от неё осталась иссушенная мумия, кожа отвалилась от лица, да так и осталась лежать всем пластом на коленях. Волосы тоже слезли, оголив пожелтевший череп, левая сторона которого была разворочена пулей.

Справа наверняка её брат, парнишка лет десяти, в неформальной, широкой одежде, видимо, считал себя ярым поклонником рэпа. Кепка с широким козырьком удержала осколки черепа, лишь слегка раздулась со стороны выходного отверстия.

Женщина, скорее всего, их мать, лежала лицом в стол, по-видимому, получила пулю в затылок. Об этом свидетельствовало небольшое отверстие в данной части черепа.