Иные боги и другие истории

Ближайшие последствия получения этого письма нашли достаточное отражение в прессе. Мискатоникский университет охотно пошел мне навстречу в вопросах финансирования экспедиции, а мистер Маккензи и доктор Бойл показали себя людьми незаменимыми на ее австралийском этапе. В своих заявлениях и интервью мы старательно обходили некоторые подробности, имевшие отношение к цели нашего предприятия, прекрасно сознавая, как много лишних помех могут создать нам падкие до сенсаций бульварные писаки. В результате этих усилий вся попавшая в газеты информация носила вполне нейтральный характер — сообщалось лишь о намерении отыскать какие-то руины в пустынях Австралии, а также о ходе подготовки экспедиции.

Среди прочих меня вызвались сопровождать мои коллеги — профессор Уильям Дайер, возглавлявший Мискатоникскую антарктическую экспедицию в 1930–1931 годах, Фердинанд С. Эшли с кафедры античной истории и Тайлер М. Фриборн с кафедры антропологии, а также мой сын Уингейт.

Роберт Маккензи приехал в Аркхем в начале 1935 года и принял участие в подготовительных работах. Это был человек лет пятидесяти, весьма приятный в обхождении, прекрасно образованный и — что самое главное — имеющий большой опыт путешествий в австралийских пустынях. Он сообщил, что в Пилбарре нас уже ждут несколько вездеходов; кроме того, имелась договоренность о фрахте небольшого речного парохода. Мы располагали всеми необходимыми средствами и инструментами для проведения археологических раскопок в соответствии с требованиями современной науки.

Двадцать восьмого марта 1935 года экспедиция покинула Бостон на борту старого, страдающего хронической одышкой парохода «Лексингтон». Впереди нас ожидало долгое плавание через Атлантику и Средиземное море, затем через Суэцкий канал и Красное море в Индийский океан. Едва показавшись на горизонте, низкий песчаный берег Западной Австралии поверг меня в состояние мрачной депрессии, которая только усилилась при виде окруженного отвалами пустой породы пыльного шахтерского городка, где мы сделали последнюю остановку перед броском вглубь пустыни.

Встретивший нас доктор Бойл оказался немолодым уже человеком и очень интересным собеседником; я и мой сын нередко вступали с ним в продолжительные дискуссии по разным проблемам психологии, чрезвычайно его занимавшим.

Со смешанным чувством тревожного беспокойства и надежды наш отряд, состоявший из восемнадцати человек, продвигался все дальше на запад по уже совершенно безлюдной местности. В пятницу тридцать первого мая мы переехали вброд один из притоков реки Де-Грей; впереди, сколько хватало глаз, лежал голый — только песок и скалы — угрюмый пейзаж. Все это время я безуспешно пытался подавить в себе страх, нараставший по мере приближения к цели нашего путешествия и усугублявшийся снами и псевдовоспоминаниями, которые с каждой ночью заметно набирали силу.

Впервые мы увидели один из каменных блоков в понедельник третьего июня. Не могу передать то ощущение, с каким я прикоснулся — в реальной действительности — к огромному куску гранита, во всех деталях схожему с элементами циклопических стен, столько раз являвшихся мне в сновидениях. На камне явно проступали следы резных украшений, и руки мои дрожали, дотрагиваясь до этих линий, в которых я безошибочно узнавал криволинейные иероглифы, вернувшиеся в мой мир со страниц древних мифов и из многолетних ночных кошмаров.

После месяца раскопок мы выявили уже 1250 блоков, находившихся в различных стадиях разрушения. Большинство из них представляли собой монолиты с одним и тем же типичным изгибом верхней и нижней плоскостей. Реже попадались небольшие плоские плиты квадратной или восьмиугольной формы — вроде тех, что покрывали полы и мощеные улицы в моих снах; или другие, особенно массивные, дугообразные искривления которых позволяли предположить в них детали арочных сводов или огромных полукруглых окон.

Чем глубже и дальше на северо-восток продвигались раскопки, тем больше мы находили блоков, но при этом не могли обнаружить хоть какую-нибудь систему в их расположении. Профессор Дайер был в совершенной растерянности и не решался уже заводить разговор о возможном возрасте этих руин, а Фриборну удалось найти следы некой символики, отдаленно напоминавшей мотивы древнейших папуасских и полинезийских легенд. Судя по состоянию блоков и их разбросанности, здесь поработало не только время, но и разрушительные силы природы, в том числе грандиозные тектонические катаклизмы.

Мы имели в своем распоряжении аэроплан, и мой сын Уингейт нередко совершал полеты на разной высоте, пытаясь разглядеть на поверхности песчаной пустыни очертания других разрушенных строений — характерные по форме возвышенности или следы отдельно лежащих блоков. Попытки эти, в конечном счете, были безрезультатными; иной раз ему казалось, что он заметил нечто существенное, но уже следующий полет полностью менял всю картину — сказывалось постоянное движение песков.