Иные города

Джонни выслушал Цезаря, положил трубку и задумчиво вернулся в гостиную. Мартин и Юка в обнимку смотрели какой-то фильм ужасов. Настя сидела за столом и пыталась вызубрить слова для экзамена. Джонни нервно прошел в прихожую и закрыл дверь на задвижку и ключ. Электрическая батарея грела гостиную, но в комнатах чувствовался зимний сырой холод. Он проверил окна и закрыл двери в комнаты.

Настя вытащила из ушей наушники.

— Что случилось?

— Ничего. — Джонни залез в холодильник, вытащил пиво и кусок пиццы. — Занимайся.

Он постарался принять невозмутимый вид, разогрел пиццу и сел лицом к телевизору, в котором монстр пожирал испуганных людей. Настя вернулась к учебе.

Диего мчался на мотоцикле по ночному городу, практически не останавливаясь: светофоры словно сговорились и давали ему зеленый свет. Несмотря на новости, думал он вовсе не об исчезнувшем трупе вампира. Он думал о том, что соврал Насте, когда рассказывал о своем первом превращении в зверя. Его сознание не погасло, как он ей сказал, нет. Он осознавал, что делает. Усталость, раздражение, физическое недомогание — все стало причиной внутренней ярости, когда на пороге вместо долгожданного лекарства появилась капризная модель, уверенная в своем совершенстве. Она хотела секса, и он уступил, но так ненавидел себя, что жаждал вцепиться в горло вредной девчонке. Когда его клыки проткнули ее кожу и пасть наполнилась горячей кровью, когда влажные ноздри ощутили запах ее плоти, он рвал ее, пребывая и зверем, и человеком. И оба получали дикое, первобытное удовольствие от власти над добычей… Нет, Настя не должна узнать его таким. Потом он тщетно пытался стереть из памяти момент дрожащего, вибрирующего наслаждения, потому что сам испугался нечеловеческой жестокости своего поступка. В этом он остался честен. Чувство вины никогда не уйдет из его души, а демон никогда не перестанет давить на эту больную точку. Он-то знал все. Ему достаточно было увидеть виноватый взгляд парня, его лицо с запекшейся кровью, заметить, как испуганно он отвел глаза. В этом и состояла его власть: демон знал все потайные стороны души, все, что спрятано от остальных, даже от самого тебя.

Красная точка горящего впереди светофора сменилась на желтую. Диего не сбавлял скорость, рассчитав, что желтый сменится на зеленый как раз тогда, когда он подъедет к пустому перекрестку. Так и случилось. Фары мотоцикла уже освещали белые полосы перехода, когда нечто пронеслось мимо с бешеной скоростью. Диего в следующую секунду пересек переход, на перекрестке резко повернул и понесся уже в направлении мелькнувшей тени. Его зрение обострилось, проснулись инстинкты зверя, потревоженного опасностью.

Вампиры редко вспоминают прошлое. Они не любят разговоры о былом, их в основном волнует настоящий момент. Особенно если изо дня в день нужно охотиться и питаться. Существование сводится к периодам острого голода, полной сытости, сна, буйного секса и драк при дележке территории. Так живет большинство из них. Так жила Итсаску. Родом из Наварры, земли басков, она ушла из семьи, как только стали появляться первые признаки болезни. Не хотела подвергать родных опасности. Не хотела видеть, как умирают родители, как стареют братья и сестра. Долго скиталась по Испании, Франции и Португалии, стараясь нигде не задерживаться, а потом поселилась на Ибице вместе с Алексом и его небольшой стаей. Это было время хиппи, и охота не составляла проблем. Алекс принял ее в стаю, объяснил правила жизни. Только это была не жизнь, а существование, потому что смысла в ней не было никакого. Ты либо убивал, либо спал, либо шатался по острову в поисках драк и потасовок. Ей было все равно, во что она одета, часто Итсаску носила одежду убитых хиппи, или их стая забиралась в магазины ночью, переворачивала все, хватала кучу тряпок и потом делила их в своем укрытии, словно стая собак кость. Но убивать ей нравилось. Она словно давала понять своим жертвам, хватающимся за любой шанс спастись, что их существование, как и ее, — бессмысленно. Особенно нравилось, когда Итсаску давала возможность умолять, оправдываться, просить, ссылаясь на свои семьи. Доказательством пустоты было молчание, воцарявшееся после последнего хрипа жертвы. Охота и пустота. Единственные спутники ее жизни. Алекс был счастлив в своей стае. А она испытывала удовольствие, только когда воцарялась пустота. Если нет ничего, то и Итсаску тоже нет.

Когда вампирша столкнулась на набережной с человеком в черном, она выбрала его в качестве жертвы. Привычный маневр для знакомства с жертвами-мужчинами — подойти и попросить прикурить. Мужчина с готовностью достал зажигалку, и после щелчка язычок пламени взметнулся к ее сигарете. Итсаску затянулась и огляделась: на набережной все еще встречалось много гуляющих.

— Не хочешь пройтись? — словно угадав ее мысли, предложил мужчина. Голос у него был низкий, приятный. Как легко он ступил на тропу гибели!

Вампирша увела его с людных улиц в темный переулок. К тому моменту жажда стала невыносимой, и она нервно играла лезвием бритвы, крутя его в кармане.