Иные миры. Будущее возможно...

Если бы не их лилипутские размеры, эти насекомые давно бы победили человека на Земле. Здесь, на Марсе, муравьи достигли огромных размеров. Может быть, они свергли господство человека? Я невольно сравнил грубые, примитивные тела троглодитов с изумительно сложным и тонким по своей конструкции организмом этих насекомых. Возможно, что поле битвы, по которому я шел, было в свое время ареной борьбы первобытных марсианолюдей со строго дисциплинированными и подвижными насекомыми.

До сих пор эти насекомые-гиганты еще не подавали никаких признаков жизни. Однако если муравьи являются создателями цивилизации на Марсе, то, по всей вероятности, они должны жить в районе каналов.

Эта мысль придала мне бодрости. Я зашагал быстрее, стремясь как можно скорее достигнуть таинственных каналов. По моим расчетам, я должен был достичь их через несколько часов. Хотелось бы мне знать, какой прием я встречу у насекомых... Я вспомнил книгу Картера о социальных инстинктах муравьев. Известный ученый распространяется о безжалостности этих насекомых и об их инстинктивной жестокости.

Солнце медленно опускалось. В его алых косых лучах устилавшие пустыню черепа пылали зловещим огнем. Картина была фантастическая. Мне казалось, что вот-вот оживут давно погибшие гиганты и встанут ревущей ордой, потрясая в воздухе дубинами и скаля хищные клыки. Я бессознательно прибавил ходу.

Я чувствовал себя крайне усталым, но продолжал идти, не желая ни на минуту задерживаться в этой проклятой пустыне. Солнце закатилось, и взошли обе луны. А я все продолжал свое тяжелое странствование. Далеко позади в бледных лунных лучах мерцали покинутые мною скалы. Когда луна поднялась высоко, я различил впереди на не очень большом расстоянии светлую полосу растительности. Итак, я приближался к району каналов.

Всю ночь я плелся по пустыне, больной и измученный. Часы мне казались веками, и каждая новая пройденная миля была длиннее предыдущей. Постепенно количество черепов все уменьшалось, и, наконец, они совсем исчезли...

Я вздохнул с облегчением. Однако радость моя была преждевременной. Вскоре я, к своему ужасу, заметил, что песок становится все более и более вязким. С каждым шагом я все глубже погружался в липкую грязь. Мне приходилось делать отчаянные усилия, высвобождая ноги из засасывающей их тины. Ноги мои были словно налиты свинцом, руки свисали вдоль тела двумя железными брусками, голова кружилась, и мне мерещились какие-то странные жуткие звуки. Внезапно где-то совсем близко от меня раздался резкий крик, вслед за которым я услыхал хлопанье огромных крыльев. Стоя на месте, я тупо ждал, что на меня вот-вот спустится летучее чудовище и унесет неведомо куда. Я потерял способность испытывать страх. Вскоре крик повторился, на этот раз значительно ближе. В глубине души я, кажется, желал, чтобы неведомый хищник прекратил мое существование. Мои силы подходили к концу. Я был чересчур измучен, чтобы реагировать на что бы то ни было. Пошатываясь, я двинулся навстречу невидимому врагу. Однако он, очевидно, не разглядел меня. Вскоре крики стали удаляться и, наконец, совсем смолкли. Воцарилась мертвая тишина.

Под утро мне пришлось пережить еще более ужасное испытание. Позади себя я различил мягкий топот каких-то гигантских лап. Я огляделся по сторонам. Огромный белый пушистый зверь бежал вприпрыжку по пескам, быстро приближаясь ко мне.

Я пригляделся. Сомнений не могло быть – передо мной была чудовищная двуутробка. Я схватился машинально за револьвер, но тут же вспомнил, что в нем не осталось ни одного заряда. Размахивая электрическим фонариком, я побежал прямо на животное. Внезапно оно скрылось неизвестно куда. Со вздохом облегчения я продолжал свой странный путь по пустыне.

Взошло солнце и принялось палить пустыню беспощадными лучами. Выбиваясь из сил, я брел, еле волоча ноги. Каждый член тела мучительно ныл, ужасная слабость одолевала меня. Однако я не решался остановиться. Я знал, что стоит мне на мгновенье остановиться, и я упаду на песок, чтобы никогда не подняться. Теперь линия деревьев находилась на расстоянии всего нескольких миль от меня. Во что бы то ни стало я должен добраться до каналов. Иначе – гибель. Я поклялся, что остановлюсь только тогда, когда остановится мое сердце.

О, эти ужасные последние мили пути! Я плелся, еле передвигая ноги. Колени мои тряслись. Черные круги плыли перед глазами. Снова начала застилать мое зрение темная пелена, так испугавшая меня накануне. Перед глазами все двоилось, расплывалось и путалось. Деревья представлялись мне огромными, как скалы, небо – мглистым и мутным. Казалось, внутренний пламень сжигал мои глаза. Задыхаясь от боли, я остановился. Я шатался, как пьяный. Необходимо было все-таки идти. Падение означало смерть. С замиранием сердца я подумал, что конец мой близок. Пройдет немного времени, и мой скелет одиноко забелеет среди желто-красных песков пустыни.