Иные песни

— А ты попробуй поразмыслить как стратегос. Попытайся подумать как кратистос.

— Зачем. Ведь я ни то, ни другое.

— Тогда поверь мне на слово: ты могла все испортить.

— Король согласился.

— Что?

— Казимир согласился на все. Во всяком случае, согласится. Наверняка. Подай-ка мне вот это — спасибо. Согласится, эстлос Бербелек уже его направил.

— Ага. Значит так. Направил. Ну вот.

— А ты сомневалась? Он победит Чернокнижника, победит адинатосов.

Янна начала хохотать, вращая и тряся головой, так что седая коса обернулась вокруг шеи.

Аурелия доела суп и попустила завязки херсонского платья.

— Смеемся, значит.

— Ты и вправду считаешь, будто бы планы Иеронима именно таковы?

— Ну, он ведь собирает армию и союзников, организовывает наступление, сговаривает нратистосов против адинатосов; я сама была тому свидетелем.

— Подумай, дурочка: из этого выростает его мощь, такая морфа пред ним открылась — что даже Иллея авансом оплачивает для него войско, какого он только пожелает. Иероним был бы идиотом, если бы не принял всего этого; и он был бы совершенным идиотом, если бы сразу же после всего от этого отказался.

— Ммм, выходит. Ты говоришь, план таков: вытянуть из Госпожи как можно больше, завоевать как можно лучшее положение и удержать ее любой ценой. А все остальное, только ложь, которую отбрасывают по мере износа.

— Не все ищут лишь славной смерти на поле битвы. Есть рытеры, и есть те, кто их посылает в бой.

— Нет, — не согласилась с ней Аурелия. — Есть рытеры, и есть те, за кем рытеры идут в бой. Тот Иероним Бербелек, о котором ты говоришь — кого бы он за собой увлек, откуда бы черпал силы, как побеждал? Перед чем должен был бы покориться король Казимир. В Форме, основанной на лжи, силы нет. Почему он завоевал Коленицу, почему Цудзыбрат поддался? Месть была истинной, ненависть была правдивой.

Янна полила хлеб медом и теперь облизывала липкие пальцы.

— Обманывали тебя до сих пор великие текнитесы психе, девушка, — пренебрежительно чмокнула она.

— О, я верю, что именно это ты правдой и считаешь! — Теперь уже рассмеялась Аурелия, глаза у нее заискрились. — И, быть может, эстлос Бербелек сознательно позволил тебе так думать. Почему бы и нет? Обман гнездится в тебе. Спроси Антидектеса, в чем суть самых страшных болезней — проказы, гнили, оспы, рака — откуда они берутся в людях. Они не появляются у людей сильной Формы. Это сома отражает растрескивание морфы и внутреннее безумие, ткани бунтуют против других тканей. Так лжет тело. Вот — отверни-ка повязку, покажись мне. Ну, больше, больше. Ведь ты можешь позволить себе, так почему не наняла текнитеса сомы? Или никто из них уже не способен справиться со столь искривленной Формой? А? Ложь в тебе.

Янна бросала остатки колбасы собакам, те сбежались под дуб со всего двора, грызлись и толкались у ее ног, наиболее агрессивных она отпиливала подальше от каменной скамейки — но продолжала их кормить.

— Ну, ну, ну. Характерец; или это Святовид тебя коснулся, как с той старухой? — Она прищурила глаза от солнца, которое уже начало проникать под ветви дерева, и на лице прибыла сотня новых морщин. — Старуха Янна и молодуха Аурелия. Кто из них прав? Боги бросают кости. Боги не бросают кости. Но очень скоро мы сами убедимся, когда Иерониму придется выбирать: поступать ему так или иначе. Так что? Сколько поставишь?

— Это ты предлагаешь мне пари?

— Ага.

— Денег я не хочу.

— Знаю. На одно желание.

— Какое?

— На какое угодно.

— Нет. Я дала присягу.

— Тогда ничего такого, что бы было против твоей присяги.

Аурелия вытерла губы.

— Хорош. И ты — одно желание.

— Одно.

— Выгоню тебя в Херсон, в Землю Гаудата.

— Ну да, непременно.

Янна криво усмехнулась. Бросив собакам последний кусочек колбасы, она подняла глаза. Аурелия зевала во всю.

— Вот это так устала?

— Нужно возвращаться в кровать, а то упаду носом в тарелку. Спокойной ночи.

В четвертый раз она проснулась уже по-настоящему. Король со своими людьми уже выехал, и острожский двор казался пустым. А сколько людей живет здесь вообще? После того, как уедет стратегос со своими людьми — останется лишь эта тишина и пустота, и зеленый свет леса. Дело в том, что Аурелия проснулась в тот самый тихий час, сразу же после рассвета, и она ходила по пустым коридорам и высоким залам со стенами из древнего дерева (первый этаж главного здания был возведен исключительно из дерева, на фундаментах из черных от старости камней). Воздух буквально сиял и дрожал от весеннего солнца, врывающегося через каждое окно, бойницы и щели, но когда Аурелия вступала в тень этих стен, что помнили рождение и первую смерть Свято вида, ее охватывал чуть ли не материальный холод, шершавая ткань холода, саван темной сырости, дыхание паром исходило у нее изо рта и тут же стекало каплями. Именно так, по словам Антидектеса Александрийца, аэровые цеферы превращаются в гидоровые цеферы, архе горячая и влажная в архе холодную и влажную, ведь даже самостоятельные стихии рождаются и умирают.