Иные (СИ)

Труп отправился в морг, я — в полицейский участок, а несколько офицеров, включая Рида, Маккея, и Лойза остались с нашим фотографом тщательнее изучить место преступления. Может, углядят ещё какие улики.

Уже в офисе я ещё раз прошёлся по вещдокам, когда мне их принесли из лаборатории. Отпечатки на всём этом принадлежали исключительно хозяину, на удивление его пальчики уже были в нашей картотеке.

А вообще я бы ввёл уже какой-нибудь закон об обязательном снятии отпечаток при выдаче паспорта. Все эти линии и узоры на подушечках пальцев едва ли всерьёз сильно-сильно отличаются у юноши и зрелого мужчины, если мы говорим об одном и том же человеке. В крайнем случае, через определённые пару десятков лет пересобрать отпечатки у всего населения. Чтобы сразу все были в базе, а не только уже попадавшие в криминальную переделку. Не понимаю, почему нельзя обязать всех сдать свои «пальчики». Это изрядно бы облегчило работу всей полиции Великобритании!

Уокера дважды обвиняли в «сталкинге» — шпионаже и преследовании женщин. Это был человек с фетишистскими наклонностями — хранил у себя их мелкие личные вещи, пряди волос, фотографии через окно с наблюдательных пунктов и всё в таком духе.

Один раз его с поличным поймали так в квартире преследуемой жертвы, однако так как фактов кражи обнаружено не было, вскоре приходилось его отпустить. Фактом преступления был лишь взлом с проникновением, а его адвокат Дональд Пейтс от пребывания за решёткой своего клиента сумел отмазать.

Ещё дважды были приводы, как не странно, за вандализм на кладбище. Один раз он, как указано в отчёте — «по религиозным соображениям», принёс там в жертву ягнёнка, безжалостно зарезав малыша. Естественно, обошлось опять-таки без срока заключения и даже исправительных работ. Второй раз он был пойман сторожем во время колдовского ритуала. Свечи, звёзды, тёмная ряса, при себе всякие позолоченные символы.

Могилу, где проводилось действо, однако же, не признали сколь-либо осквернённой или подвергнувшейся актам вредительства. Там уж от работ ему было не отвертеться, что ещё более удивительно, однако опять же ни суда, ни срока, только штраф да несколько исправительных часов.

Первые два дела вёл Хэнк Маршалл, два других достались Гибсону, который уже на пенсии, но я в любом случае поговорю с ними обоими. В текстах с его допросами довольно много говориться о крови, как могучем инструменте и жизненной энергии. Мол, он был на ней повёрнут, его даже хотели направить в лечебницу.

Но о невменяемости своего клиента его адвокат мог заявить лишь в случае, если Уокеру бы грозил серьёзный срок, а так как провинности, не смотря на накопленное количество, всё-таки до подобного не доводили, на вынуждение обследование его так и не отправили.

Жестокий рок судьбы. Утверждавший о крови в итоге лежит трупом, из которого её полностью выкачали. «Кровь — есть жизнь», — читаю я его заявления, — «Вскрой любого и увидишь, что все мы лишь книги крови, красные внутри», «Кровь — это запретный эликсир», «Из всего написанного люблю я только то, что написано кровью», «Яд — удел трусов, враги должны истекать кровью» и многое другое, обычно бессвязное, подобное набору заученных чужих цитат, явно приводящих его в восхищение.

Может, и не стоит расследовать смерть такого человека? — мелькнуло в моей голове после всего прочитанного. Однако загадочные обстоятельства и интерес к этому странному делу всё-таки вынуждали пробовать как-то двигать это расследование.

Вот, собственно, и ответ. Никаких вампиров и кровососов, нечего там нашим парням трястись на кладбище при виде отметин. Детский сад какой-то устроили. Просто какие-то фанатики, помешанные на крови с возведением её в культ. Уж, не знаю, как именно они с ним такое сделали, но выследим и поймаем всех и каждого из этой сумасбродной шайки, в этом я уверен.

Я уже хотел заглянуть к Маршаллу, пока тот ещё не свалил пораньше, как он это любит, но в кабинет вошёл Доррет с папкой, внутри которой было досье и записи обо всех приводах и обвинениях Уокера.

— Держите, сэр. Жил один, затворник, соседи почти ничего про него не рассказывали, с оплатой жилья задерживал месяцами, в интернете известен неизданной якобы запрещённой к печати книгой «Пророчества Нахемы». Это такая… богиня-демонесса, что ли…

— Ох, дай-ка сюда, — фыркнул я, — Знаешь, я ещё как серьгу в виде звезды у него в ухе на трупе увидел, понял, опять какие-то чёртовы сатанисты будут. Потом ещё свечи нашлись…

— Да, мы обнаружили в траве остатки от спичек, сгоревшие части уже почти невозможно собрать, тем более после росы, а маленькие деревянные огарки в пакетике, в… — бормотал он.

— Мне уже принесли вещдоки, отпечатков нет, кроме как его, на спичках, соответственно, тоже. Ну, а чьим ж ещё на них быть, с другой стороны, хе, — усмехнулся я, хотя, скорее всего, та же роса вообще всё смыла с обгоревших маленьких деревяшек.