Инженер. Часть 1. Набросок

Растянувшийся караван груженных пастилой людей тянулся длинной змеей по узкой тропинке, спускающейся с заросших серебристым лесом холмов. Я стоял в стороне от тропы, разглядывая открывающийся вид. Отсюда, с обрывистого изгиба дорожки, был хорошо виден небольшой городок, раскидавший свои отростки по ущельям, сбегающим в начало расширяющейся к западу долины. Привычное облачное покрывало казалось совсем близким, и я неожиданно вспомнил, сколько раз я летал на самолете и не обращал внимания на вид подо мной. Крутой спуск дарил мне редкую в этом мире возможность посмотреть на город сверху. Головы каравана не было видно, и казалось, что с вершины выползает бесконечная цепь людей. Наконец появился отставший Садух, и мы вместе с другими мужчинами из нашей семьи вновь встали в общую очередь из людей. Караван собирался на большой площадке за холмом целых два дня. Оружие в долине было категорически запрещено, и единственным способом защиты для каравана было количество людей в нем. Даже с оружием никто не рискнул бы напасть на узкой тропе на несколько сотен здоровых молодых мужчин. Весь этот караван нес на своих плечах годовой запас накопленной пастилы, которую еще ждала дальнейшая переработка. Таким количеством этого снадобья Саэмдил мог бы обеспечить себя до конца времен, но этого было все равно мало для всей страны, и, как результат, цены на пастилу были заоблачными. Внизу нас поджидала городская стража и, возможно, даже маг. Еще бы! У нас за плечами было сырье для целого года работы этого города. Собственно, мы несли смысл существования для него.

Город сверху не поражал каким-то своеобразием. Это мог бы быть и земной город, если бы не кажущаяся хаотичность в его постройке. Дело в том, что улиц как таковых, как прямых, свободных от построек участков земли, я не обнаружил. Дома стояли свободно, не примыкая друг к другу, окруженные затейливой вязью нешироких дорожек. Прямоугольной формы, со светлыми стенами и темными крышами, с прямоугольными проемами окон и дверей, дома были очень похожи на земные, может быть, с некоторым налетом Дальнего Востока. Эту восточность ему придавали выступающие за пределы крыш коньки и стропила со слегка изогнутыми концами. Любопытно, но, с точки зрения местной географии, весь этот регион был дальним востоком страны. Никаких стен или чего-нибудь подобного вокруг города не было.

Спустившись, караван разделился. Миновав грозного вида заставу из пяти, наверное, стражей правопорядка, на которой нас всех переписали, представители нашей семьи направились к постоялому двору, традиционно закрепленному за нами и ожидающему нашего прибытия. Люди на улицах отличались от облика моих новых родственников стрижкой, одеждой и манерами. Большая часть мужчин была стрижена под горшок. И хотя я за этот год отпустил себе подобие хвоста и регулярно брился подаренным мне Урухеле тонким ножом, они выделяли меня из группы и смотрели с явным любопытством. Вместе с тем никто не подходил, не обращался к нам, не было слышно смешков или пересудов. Постояв и полюбовавшись на нас, прохожие отправлялись по своим делам. Похоже, что «индейцы», родственником которых я теперь считался, были довольно экзотичны даже для напрямую с ними связанного и зависящего от них города. Ну и я, конечно, выделялся очень светлой по местным меркам кожей, относительно светлыми тонкими волосами и физиономией, украшенной совсем не орлиным профилем. В остальном одет я был так же, как и мои родственники, в рубаху из нетканого полотна, которое делалось из стволов местного растения, штаны и высокие мокасины, напоминающие короткие сапожки. Мои родные кроссовки я давно заменил – уж слишком «жаркими» они оказались для здешнего климата. Иногда я с тоской рассматривал их и тогда особенно больно почему-то было видеть надписи вроде «сделано в Китае» или «Нью Баланс». Чем дальше, тем больше я старался не касаться прошлого – я не мог ничего изменить в нем, и воспоминания не приносили ничего, кроме боли.