Инженер магии

– Будет исполнено!

– Атакуй безостановочно.

Джеслек снова оборачивается к полю боя. Ания переглядывается с Фиделем, и бородатый маг направляется к штабной палатке.

CXLVIII

Земля под его ногами дрожит, в голове звучат лязг металла, яростные крики, вопли раненых и проклятия, но хуже всего наполняющая сознание острой болью ужасающая белизна.

Он чувствует на губах что-то прохладное.

– Выпей это, Доррин. Пожалуйста...

Повинуясь ласковому голосу, он отпивает несколько глотков и, если только ему не чудится, боль чуточку отступает.

– Доррин!

Юноша узнает голос Брида.

– Он ослеп! – резко произносит Лидрал. – Теперь ты доволен?

– Доволен?

– Ты ведь этого добивался! Всякому понятно, что Черный целитель не может произвести такие разрушения и при этом не пострадать! Даже ваш хваленый Креслин, при всем своем могуществе, оставался незрячим большую часть жизни!

Брид тяжело вздыхает.

– Возвращайтесь на позиции, Белые возобновили натиск, – бросает он солдатам, а когда те уходят, оборачивается к Лидрал и Доррину: – Что еще мне оставалось? Противник и сейчас вдесятеро превосходит нас, так что с поля боя я, скорее всего, не вернусь.

– Прости.

– Да ладно... Все мы делаем не что хочется, а что приходится. Отвези Доррина в Дью, только езжай не через Клет.

– Я могу ехать верхом, – говорит Доррин. – Чувства могут заменить зрение, конечно, не в полной мере, но хоть как-то.

– Нечего тебе трястись в седле, – возражает Лидрал. – Ты нуждаешься в отдыхе, а повозка запросто свезет двоих.

– Позаботься о нем, Лидрал. Мне пора, – Брид снова вздыхает, и Доррин, хоть и незрячий, улавливает что-то вроде печальной улыбки. – Ты сделал больше, чем кто-либо другой, Доррин. Да убережет тебя Тьма!

Доррин пытается сесть, но его голову вновь пронзают белые иглы, и он теряет сознание, а когда приходит в себя, шум битвы слышится ближе.

– Доррин, ты должен встать... Мне тебя не снести.

Медленно, не делая резких движений, он все же садится.

– На, попей воды.

Лидрал подносит к его губам кружку. Вода, пусть и тепловатая, помогает: головная боль становится не такой резкой.

– Попробуй встать! Обопрись на меня и попробуй! – настойчиво повторяет Лидрал.

Кузнец поднимается. Колени дрожат, но ноги его держат.

– Теперь пошли.

Она поддерживает его, и они ковыляют по склону подальше от звуков боя.

– У тебя на плече кровь, – замечает она.

– Щепка попала. Это ерунда.

– Точно?

– Сущая ерунда. Куда больше меня беспокоит зрение. Машина-то так и не отлажена.

– Машина? В такой момент ты можешь думать о машине?

– А о чем мне думать? О том разрушении, которое я учинил?

Уловив чувствами Меривен и свой посох, Доррин, спотыкаясь, бредет по мокрой земле к лошади. Позади стучат копыта. Доррин пытается потянуться чувствами ко всадникам, но белые иглы вновь вонзаются в череп, и ему остается лишь надеяться, что это скачут спидларцы.

– Вон тот кузнец-целитель и торговка, – доносится чей-то голос.

– Тебя Лидрал зовут? – спрашивает кто-то другой.

– Да, – отвечает женщина. – О... тьма! – в ее голосе Доррину слышится испуг.

– Ты возьмешь с собой нашего командира? – спрашивает тот же незнакомец.

– Конечно. Кладите ее в повозку.

– Кадара? – хрипло допытывается Доррин.

– Она ранена. Без сознания, – отзывается Лидрал.

– Нам пора возвращаться, – говорит один из солдат. – Белые наступают, и военачальнику нужен каждый боец.

– Я о ней позабочусь, – заверяет Лидрал.

Протянув руку, Доррин касается лежащей без чувств Кадары. Усилием воли он отгоняет собственную боль и выискивает ее повреждения. У нее сломана ключица, рассечено предплечье, а за ухом глубокая колотая рана.

– Доррин, – тревожится Лидрал, – ты не можешь...

– Многого не могу, но кое на что еще способен, – ворчит он. – Кровотечение уже остановилось. Нужно отсюда выбираться.

Он поворачивается к привязанной кобыле.

– Меривен...

Лошадь ржет.

Нетвердо ступая по неровной скользкой земле, Доррин приближается к лошади, гладит ее по шее и берется за поводья.

– Поеду верхом.

– Как? Ты же не видишь дороги.

– Я чувствую тебя. Буду следовать за тобой, вот и все.

Пальцы его обхватывают посох, и на миг перед ним предстает вытоптанный, грязный луг. Головная боль утихает, остается лишь жжение в плече. Правда, длится это недолго, боль и слепота тотчас возвращаются. Однако у него появляется надежда. Возможно, сосредоточение на гармонии позволит ему восстановить зрение.

– Ну ты и упрямец, – бормочет Лидрал, поднимая откидной борт повозки и взбираясь на сиденье.

– Тебе бы этому радоваться. Как Кадара?

– Белая как мел, но дышит.

Доррин направляет Меривен следом за повозкой, катящейся по разбитой, в рытвинах и колдобинах дороге.

Повозка подпрыгивает на ухабе, и Кадара стонет. Доррин закусывает губу.

– Кто там? – слышится голос, принадлежащий, видимо, постовому.

– Это Черный кузнец... он ранен, – говорит кто-то другой.

– Но ведь не велено никого пропускать.

– Ты что, решил попробовать задержать этого малого?