Инженер магии

Вынимая из держателя посох, юноша присматривается к ровным грядкам по обе стороны от усыпанной гравием дорожки. Под покровом снега он улавливает присутствие звездочника по правую руку и укропа с шалфеем – по левую. Над всем огородом витает легкое ощущение гармонии.

Доррин удерживается от желания потянуться к растениям чувствами – он пришел не для того. Юноша бросает непроизвольный взгляд на пустую дорогу. Вдали ясно различима струйка дыма – это дымит кузница Яррла.

Ниже по склону, за беспорядочно торчащими деревьями – старый погреб. По холму сбегает извилистая ледяная дорожка – русло впадающей в замерзший пруд речушки, которая весной станет быстрым потоком.

– Заходи, – слышится в ответ на стук в дверь. Доррин, держа в руках посох, переминается с ноги на ногу.

– Ну, кто там? – дверь приоткрывается. В проеме появляется худощавая седовласая женщина.

– Не возьмешь ли ты ученика на неполный день? – спрашивает юноша.

– Странно ты выражаешься, паренек, – хмурится целительница. – Как можно чему-то научиться, посвящая делу лишь часть времени?

– Можно я войду и попытаюсь объяснить?

– Входи. Мне ясно, что дурных намерений у тебя нет. Только заходи побыстрее, чтобы холоду не напустить, – она открывает дверь пошире.

В передней имеются очаг, один большой стол, два маленьких столика и три стоящих вдоль одной стены узких шкафчика. Над огнем висит на крючке чайник. Юноша сразу узнает работу Яррла. Из носика поднимается пар.

Женщина жестом указывает на деревянное кресло. Доррин кивает, но ждет, пока сядет она.

Женщина улыбается:

– Я смотрю, ты воспитанный молодой человек. Слушаю тебя.

Усевшись, юноша расстегивает куртку и кладет посох на колени.

– Я работаю подмастерьем в кузнице Яррла, но меня обучали и целительству. Кузнечное ремесло мне нравится, однако у меня есть тяга к растениям и... – он чувствует, что необходимо сказать больше. – И нужда в деньгах.

– Ха! Ты видел мои грядки, паренек? Тебе не кажется, что на этом не разбогатеешь?

– Насчет грядок... Не исключено, что с пряностями я мог бы помочь.

– Это может быть опасно, – говорит она, сверля его пристальным взглядом из-под серебристых бровей.

– В продаже пряностей нет ничего опасного, а целители должны уметь способствовать росту.

– А ты хотел бы заняться и выращиванием, и продажей?

– Как получится.

– Дело в девушке... а, парнишка?

– Так или иначе, мне нужны деньги, – Доррин старается отвечать уклончиво.

– Поверь старой Рилле, целительство – не то ремесло, какое поможет пустить пыль в глаза девчонке. Да и кузнечное дело тоже.

– И все же... – бормочет Доррин, уставясь в пол.

– У меня есть семена пряностей, зимних сортов. Я даже не пробовала их выращивать. Думаешь, ты мог бы попробовать?

Доррин медленно кивает.

– Если они еще живы... думаю, да.

– Сдается мне, ты один из изгнанников.

Он поднимает брови.

– Паренек, может, я не ахти какая целительница, но все-таки малость соображаю.

– Так ты меня возьмешь?

– Почему бы и нет? Мне всегда хотелось получить зимние пряности. А твой хозяин, он не против того, чтобы ты проводил время у меня? – прищурясь уточняет целительница.

– Я с ним договорился. Буду приходить сюда по утрам.

– А что ты рассчитываешь получить от меня?

– Землю.

– Надо же... но по крайней мере честно. Зачем тебе земля?

– Мне хотелось бы получить участок возле пруда, чтобы кое-что строить. Я могу заплатить.

– Хм... Все это интересно, но ты пока ничем не доказал, что вообще способен к целительству.

Доррин встает и кладет посох ей на колени.

– Тьма! – восклицает женщина, пробежав пальцами по темному дереву. – Тебе не нужны никакие наставницы! Это ты вылечил ногу Квиллера? И спас Гонсарова мальчонку?

Доррин кивает.

– И при этом ты просишь меня об одолжении? Растолкуй-ка старой дуре, почему? – допытывается она, погладив тяжелое дерево и вернув ему посох.

– У чужаков порой возникают трудности, которых не бывает у местных.

– Ха! А ты смекалистый малый. Как тебя зовут?

– Доррин.

– Потом, небось, пойдешь в подмастерья еще и на лесопилку, чтобы выучиться на лесопильщика?

– Нет, зачем... – острая вспышка боли тут же заставляет его исправиться. – Дело в том, что я хочу строить машины. Для этого нужно работать и с железом, и с деревом, но главное – нужны деньги. А мне хотелось бы обзавестись собственной мастерской и своим домом.

– Но ты не хочешь, чтобы люди думали, будто от тебя исходит угроза?

– Да какая от меня угроза!

– Паренек, – тихонько смеется Рилла, – хоть ты такой скромный и такой вежливый, мне за всю мою долгую жизнь не случалось встретить более опасного человека.

Доррин непроизвольно поднимает брови.

– Но это не имеет значения. Я старая дура, и ты мне нравишься.

LXI