Инженер страны Советов

Ай, чёрт бы с ней, с этой войной. Устал от неё за эти три года. Домой только ночевать приезжал, да и то не всегда. Вероничка меня почти и не видела. Когда приезжал, она уже спала, когда уезжал, она ещё спала. Лишь в редкие дни, когда удавалось выкроить время побыть с семьёй, с огромным удовольствием возился с дочкой. А теперь у меня ещё и сын есть. Родился он 10-го июня в день Победы и о том, какое имя ему дать, споров не было. Виктор, победитель. Сталин на рождение сына подарил старинный кавказский кинжал.

После едва не удавшегося покушения мы с ним очень сблизились. Возможно моя кровь сыграла свою роль, но Сталин после излечения даже выглядеть стал моложе. Меня он попросил обращаться к нему на ты и по имени.

— Я знаю, как ты рисковал, отдавая свою кровь. Я знаю, кому обязан своей жизнью, — сказал он, — Теперь мы с тобой братья по крови. А братья и обращаться друг к другу должны без всякого официоза.

Конечно при посторонних я называл его по партийной кличке, Коба. Так он попросил, видя, что мне неудобно на людях обращаться к нему по имени. Несколько раз он просил привезти к нему Татьяну с Вероникой. Удивительно, но дочка, которая не признавала никого кроме мамы и, когда есть настроение, папы, с большой охотой шла на ручки к дяде Иосифу и радостно при этом смеялась. Дочь Сталина, Светлана, тоже с удовольствием возилась с Вероникой и стала частым гостем у нас дома. Надеюсь общение с Татьяной пойдёт ей на пользу и поможет избежать всего того, что с ней случилось в том, моём прошлом. Кстати, Яков Джугашвили жив. Сейчас командует артиллерийским полком на Хоккайдо. Надеюсь с ним ничего не случится.

Да уж, моя кровь. Сколько её из меня выкачали эскулапы, что просто диву даешься, что она во мне ещё осталась. Какими только методами её не исследовали и результат был один. У меня самая обыкновенная кровь. А может просто исследователи не туда смотрели.

Я вздохнул и сделал большой глоток пива из кружки.

— О чём задумался, дядька Михаил? — спросил Семён. Он так и обращался ко мне всё время, потому как "батька так велел".

Ответить я не успел, потому что откуда-то сбоку кто-то закричал на немецком языке; — Герр гауптман! Герр гауптман! Слава Богу, я вас нашёл! Герр гауптман, это я, Шмульке! Фельдфебель Шмульке! Вы меня помните?!

К нам по тротуару, сильно прихрамывая на одну ногу, торопливо шёл, почти бежал, смутно знакомый мне человек в потёртом, висящем как на вешалке, но чистом, немецком мундире без знаков отличия.

Интерлюдия. Ганс Шмульке.

Ганс Шмульке считал себя счастливчиком. Он выжил в этой страшной войне. И пусть за это пришлось заплатить ампутированной ступнёй, но так всё же лучше, чем лежать в земле, как многие его комрады. Тогда, в 41-ом году, ему повезло попасть служить в тыловую часть далеко от фронта. Потом был плен и знакомство со странным русским офицером, который ходил в форме гауптмана. Именно это знакомство перевернуло жизнь Ганса буквально с ног на голову. Тогда русский офицер сдержал своё обещание. Двоих самых ярых наци, которые могли рассказать в гестапо о том, что он, фельдфебель Шмульке, мало того, что часто подкармливал пленных русских, давая им консервы и хлеб, так ещё и согласился помогать врагам ремонтировать технику и подговорил на это своих подчинённых, русские увели в сторону и там расстреляли. Остальные солдаты не выдали своего фельдфебеля и потом на допросах рассказывали одну и ту же историю о том, как русские заперли их вначале в мастерских, а потом привезли к остальным в барак. В бараке пришлось просидеть почти двое суток, прежде чем их освободили солдаты подошедшей части Вермахта.

Потом были несколько допросов в гестапо, на которых ему выбили пару зубов. Однако Ганс твёрдо стоял на своём. В конце концов его разжаловали в рядовые и отправили на фронт, до которого он так и не доехал. Их состав попал под бомбёжку, во время которой что-то тяжёлое ударило его по ноге и голове. В себя Шмульке пришёл уже в госпитале, где ему ампутировали раздробленную ступню.

А потом было возвращение домой, в пригород Вандлица, где жила его сестра Луиза с двумя племянниками. Муж Луизы погиб в Польскую компанию и она получала довольно не плохую пенсию. Быть нахлебником у сестры Ганс не собирался и вскоре открыл небольшую мастерскую по ремонту обуви. Мастером он был очень хорошим и от недостатка клиентов не страдал.