Инженер страны Советов

— Дома сказал, что на пару недель, но возможно задержусь, — ответил Чкалов не глядя на меня. Всё его внимание было приковано к стоящему в ангаре вертолёту. Он обошёл его по кругу, потрогал поворотный винт, похлопал ладонью по фанерному борту с нарисованной на нём красной звездой. Наконец, остановившись прямо напротив носовой части, спросил, — А он вообще летает? Похож на ЦАГИ 1-ЭА, который испытывали в 32ом году. Там даже конструкторов наградили, но в серию так и не запустили.

— Летает, Валер, — я встал рядом с Чкаловым, — двигатель, конечно, слабоват, но и этого хватает. Через пару дней сам убедишься, а пока поехали, там нас моя супруга заждалась уже.

Все поползновения Чкалова отвезти его в гостиницу я категорически отверг. Дом у нас, слава богу, большой и свободного места много. Тем более что Николай перебрался в служебную квартиру прямо напротив своей работы, а Фёдор поселился в тёплой пристройке с отдельным входом. Вечером за чаем (намёк Чкалова на что-нибудь покрепче я проигнорировал), когда у Татьяны окончательно прошёл шок от созерцания в своём доме легендарной личности, состоялся откровенный разговор.

— Ты понимаешь, — Чкалов аж вскочил со стула и заходил по комнате, — я же ещё до полётов нашёл тот самый склад. И столбы те самые с проводами тоже нашёл. И самолёт выпустили с тем числом дефектов, что ты указал. Всё, абсолютно всё, совпало до мелочей. Я же чуть с ума не сошёл, — Валерий схватил со стола стакан с остывшим чаем и залпом выпил, — а когда пошёл на второй круг, то решил отвернуть в другую сторону. И двигатель обрезало за полтора километра до полосы, но сумел спланировать на самый её край. Там и скапотировал. Машина в хлам, а меня в больницу без сознания. Я же, когда в себя пришёл, в первую минуту не поверил, что живой. И ведь особо то и не поломался, но сотрясение мозга получил. За это и списали. Хотел было податься на Волгу, да записаться качегаром на какой-нибуть пароход, а тут твоя телеграмма. Ты мне вот что скажи, — Чкалов остановился напротив меня и внимательно посмотрел мне в глаза, — откуда ты мог знать о том, что ещё не произошло? Ты что, предсказатель?

Я хмыкнул и тоже отпил свой чай, — Нет, Валер, не предсказатель, но кое-что о будущем рассказать могу. Например могу сказать когда и с кем будет война и какие потери мы понесём, если ничего не предпримем.

Засиделись мы с Чкаловым до самого утра, когда ночная темень сменилась серым мартовским рассветом. Сколько раз Валерий вскакивал и порывался в ту же минуту броситься, хоть пешком, в Москву к Сталину, чтобы предупредить его, не сосчитать. Пришлось несколько раз его чуть ли не силой усаживать. Наконец мне это надоело.

— Ты что же, считаешь, что Сталина никто не предупреждал о надвигающейся войне? Предупреждали и не раз. Называли разные даты, в том числе и истиную. Или может ты думаешь, что Сталин настолько наивен, чтобы верить в миролюбие Гитлера? — я уже сам встал и прошёлся по комнате, — К войне готовились. Всеми возможными способами пытались оттянуть её начало. И в самый канун войны в приграничные округа была разослана директива о приведении войск в повышенную готовность*, но наши командующие в большинстве своём эту директиву проигнорировали. Было это предательство или глупость, тут разбираться надо соответствующим органам. Хотя по мне, так это прямое предательство. Ты только представь себе, что буквально за день до начала войны командование в приграничных округах отдало приказ снять с артиллерии все(!!!) прицелы и отправить их в мастерские за сотни километров на проверку. В итоге зенитчики не смогли открыть огонь по вражеским самолётам и те отбомбились как на полигоне. Где всё же смогли стрелять, не выполнив преступного приказа, там сбитые немецкие лётчики говорили, что им известно о приказе не открывать по ним огонь и о небоеспособности артиллерии. С истребителей было приказано снять всё вооружение и сдать пушки и пулемёты вместе с боеприпасами на склады. Артиллерию вывели на полигоны, где расставили по линеечке, самолёты в большинстве своём привели в небоеготовое состояние и тоже в большинстве расставили на аэродромах стройными рядами как на параде, чтобы бомбить и расстреливать их было удобнее. Командному составу предоставили выходной. В итоге в первые же часы мы лишились почти всей авиации и артиллерии, погибло без пользы большое число отлично подготовленных военных специалистов, — я от души врезал кулаком в бревенчатую стену.

(* речь идёт о Директиве от 18 июня 1941 года в которой Сталин отдал приказ о приведении войск первого стратегического эшелона в полную боевую готовность. Генштаб передал директиву в войска, но она фактически не была выполнена в тех приграничных округах, по которым пришелся главный удар противника.)

— Так тем более надо быстрее обо всём доложить Сталину, — Чкалов встал напротив меня, пристально глядя мне в глаза.