Инженер страны Советов

Всё, теперь все они для меня открыты, кроме стоящего чуть сбоку Заребы. Полицаи дружно полезли за пазуху за своими документами, забыв об оружии. Лучшего момента и не придумаешь. Я выхватил сзади из-за ремня "скорпиона" и, чуть присев, открыл огонь. Зареба, в последний момент что-то почуяв своим звериным чутьём, вскинул автомат и тут же упал, сбитый могучим ударом бывшего ротмистра. Однако на спуск нажать всё же успел. Веер пуль ушёл куда-то в сторону. Я поменял магазин и прошёлся по лежащим полицаям, делая контрольные выстрелы в голову. Мельком взглянув на Домнина я резко остановился. Он стоял в полном ступоре, глядя в сторону дома. Посмотрев в ту же сторону я увидел ничком лежащую на крыльце, раскинув в стороны руки, мою рыжеволосую лисичку. Домнин взвыл раненым зверем и бросился к дочери.

Глава 12. В лесах Белоруссии. Охота на Зверя

Мы уходили по лесной тропе, а за нашими спинами бушевало пламя, пожирая строения хутора. Домнин сам поджёг и дом и сараюшки, предварительно выпустив оттуда на волю всю живность. Трупы полицаев снесли в дровник. Всех, кроме Заребы. Его, ещё живого, Домнин лично посадил на кол.

Анну похоронили на взгорке под красивой берёзой. Зачем, зачем она выскочила на крыльцо?! Почему не послушалась меня? Почему я не пристрелил первым этого урода Заребу? Домнин, видимо, заметил моё состояние и, положив свою руку мне на плечо, сказал, стоя над могилой дочери.

— Не казни себя, Михаил. Ты ни в чём не виноват. Видать так ей на небесах отмерено было. По крайней мере на этом свете она своё счастье нашла. Она ведь за тебя испугалась и к тебе побежала. Видать решила, что сможет уговорить Михася уехать. Полюбила она тебя, это она сама мне сказала. Знала, что у тебя жена есть, но всё равно любила.

— Что теперь делать будешь, пан Войцех? — спросил я после долгой паузы, — Со мной или здесь останешься?

— Нет больше пана Войцеха, — Домнин вздохнул, — умер он и здесь похоронен. С тобой я пойду. Ты же к своим будешь пробираться и немцев бить по пути. Вот и у меня к ним теперь есть огромный счёт. Не война, глядишь и Анна была бы жива. А я отныне и до последней своей минуты Домнин Вячеслав Александрович.

Загрузились в дорогу основательно. Шли навьюченные по полной. И если меня мой груз довольно-таки прижимал, то Домнин пёр как танк. Казалось он не чувствует ноши. Из оружия я взял верный ПП "скорпион" и немецкий МР-40, а Домнин вооружился более менее приличной винтовкой, что осталась от полицаев. Продуктов тоже взяли из расчёта на неделю. Нам предстояло преодолеть по территории, занятой противником, ни много ни мало, почти три сотни километров, от печально мне известной Беловежской пущи до Минска. Надеюсь наши генералы выполнили приказ Сталина и Минск не сдали. Вся надежда на Рокоссовского.

Домнин вёл меня одному ему известными лесными тропами. Несколько раз мы проходили по краю довольно больших полян, засаженных картофелем. И это в лесу в стороне от жилья. И было отчётливо видно, что посадки эти не заброшены, а аккуратно обрабатываются. На мой вопрос Домнин ответил; — Когда в прошлом году власти начали изымать у людей скот, зерно, часть продуктов, то многие озлобились на большевиков. Кто-то подался в центральную Россию, кто-то в Польшу. И хотя за изъятое платили деньгами, но их зимой есть не будешь и по весне в землю не посадишь. А ближе к весне и сажать что-либо запретили. Вот крестьяне и нашли выход. Кто похитрее, те вскопали такие вот поляны в лесу, да посадили бульбу. Кабаны, конечно, разоряют такие посадки, так что приходится сторожить. Скорее всего и сейчас сторож где-то здесь, да притаился от лихих людей. Погоди-ка, — Домнин так резко остановился, что я едва не влетел в его спину, — так это получается, что вы всё знали про войну и потому и скотину и зерно с продуктами и кое-кого из баб с дитями отсюда вывезли! Потому и сажать запретили, чтоб колбасникам не досталось? — он посмотрел мне в глаза.

— Знали, Вячеслав Александрович. Знали и готовились.

Домнин ещё какое-то время постоял, что-то обдумывая, потом кивнул сам себе и пошёл дальше. На ночёвку остановились в небольшом вражке, по дну которого протекал чистый ручей. В одной из стен оврага было устроена маленькая, но достаточно удобная, землянка. Развели небольшой костёр, на котором сварили сытную похлёбку и сели ужинать.

— Вот смотрю я на вас, ваше благородие, и поражаюсь, — я подул на ложку с горячей похлёбкой, — Нет, я понимаю, что вы довольно долго прожили на хуторе, но всё же, откуда столько крестьянской смекалки? Вы же, как я понимаю, дворянин?

Если честно, то я просто хотел разговорить Домнина, а то он начал постепенно уходить мыслями куда-то в себя. Гибель дочери его сильно подкосила.