Инженер страны Советов

Да, я всё-таки, к огромному удивлению врачей, всё же встал на ноги. Первые сутки голова кружилась просто дико, но уже на второй день ощущалось лишь лёгкое головокружение. По видимому о моём состоянии докладывали напрямую Берии, потому что уже на утро следующего дня, когда я, держась за спинку кровати, тихонечко пытался переставлять ноги, он приехал ко мне, держа в руках изящную и даже на вид дорогую трость.

– Вот, держи, герой, – Берия протянул мне трость, – Подарок тебе от товарища Сталина. Поправляйся быстрее, работы много. Да и заждались тебя кое-где, но это сюрприз.

И вот я стою со своей дочуркой на руках в приёмном покое роддома Грауэрмана, что на Арбате, а рядом, улыбаясь, стоит Николай с….старшиной Ольгой Панкратьевой, на груди у которой красуются орден Красной звезды и медаль "За отвагу". Она выходила из-за линии фронта вместе с остатками корпуса, обеспечивая постоянную бесперебойную связь. И, похоже, у этих двоих всё сладилось. Во всяком случае Ольга нет-нет да и бросала задумчивые взгляды на Николая, видимо прикидывая его в качестве папаши. Татьяна, чуть смущаясь, ещё не привыкнув к своему новому статусу молодой мамы, то и дело поправляет одеялко, в которое завернута наша дочурка. А Вероничка абсолютно спокойно воспринимает появляющиеся в её поле зрения новые лица и только чуть заметно улыбается.

Дома я пробыл со своим милыми девочками пять дней. Нет, я не сбежал, не выдержав постоянного плача младенца, в этом плане Вероника Михайловна было девушкой порядочной и вообще не плакала, только недовольно кряхтела, когда приходило время для кормления или требовалось поменять пелёнки. Просто дел, за время моего отсутствия, действительно накопилось очень и очень много. На пятый день я позвонил в приёмную Сталина и попросил записать меня на приём в любое время. Поскрёбышев перезвонил через пол часа и проинформировал, что товарищ Сталин примет меня сегодня и что машину за мной уже отправили.

Первым делом, после довольно тёплого приветствия, Сталин поинтересовался моим здоровьем, смогу ли я исполнять свои обязанности и не требуется ли мне отпуск для восстановления после ранения. Ну и с рождением дочери, конечно, поздравил. Очень ему имя Вероника понравилось. Вера в Победу. А потом буквально огорошил заявлением.

– Есть мнение, товарищ Шершнёв, что вам необходимо присвоить звание генерал-лейтенанта инженерных войск. Ваша должность и ваши заслуги позволяют вам носить это звание.

– Товарищ Сталин, – сказать, что я обалдел, это ничего не сказать, – Я благодарен за высокую честь, но позвольте мне отказаться, – я прекрасно понимал, что могу вызвать недовольство Сталина, но против своей совести я не пойду, – Там, откуда я пришёл, в последнее время дошло до того, что генеральские звания стали присваивать молоденьким смазливым девчонкам просто за то, что их удачно пристроили на тёплое местечко. И орденов и медалей у них на груди было столько, будто они прошли в боях по три войны каждая. Вы не представляете, насколько это дискредитировало и офицерское звание и государственные награды в глазах у простого народа. При этом офицеры, отдавшие всю свою жизнь служению Родине, даже и в мечтах не могли представить себя в таком звании. Так что извините, но уподобляться им я не хочу. Я человек сугубо гражданский и таким и хотел бы остаться. Я готов хоть рядовым пойти на фронт, но незаслуженное звание носить не буду.

– Не горячитесь, товарищ Шершнёв, – резко ответил Сталин. Было видно, что он не ожидал такого моего ответа. Раскурив трубку он не торопясь прошёлся по кабинету.

– В ваших словах есть своя правда, Михаил Андреевич, – сказал он успокоившись, – Я думаю, что на фронт вас посылать в сложившемся положении не рационально, вам и здесь найдётся работа. Думаю, что мы присвоим Вам почётное звание "инженер Советского Союза" и тем самым отметим Ваши заслуги. И если вы готовы, то приступайте к своим обязанностям. Вам нужно в кратчайшие сроки вникнуть во все стоящие перед "Бюро перспективных разработок" задачи и не забывайте о своей должности моего заместителя по техническим вопросам. И постарайтесь в ближайшие дни съездить в Подольск. Там Вас давно уже заждались.

В Подольск удалось выехать лишь спустя неделю после разговора у Сталина. Нет я, конечно, мог и раньше съездить туда, но Берия отговорил. Сказал, что эту мою поездку нужно хорошо подготовить. Видимой для меня частью подготовки было то, что теперь я всегда ездил с двумя охранниками в моём автомобиле и машиной сопровождения с ещё четырьмя бойцами. Начальник охраны и порученец были другими. Рябов и Пушкевич погибли в тот день, когда меня похитили немцы.

Подольск встретил ясной солнечной погодой. Лёгкий морозец слегка пощипывал лицо, но неприятных ощущений не вызывал. На въезде в расположение бригады часовой и начальник караула, увидев меня сидящего на заднем сиденье авто, вытянулись по стойке смирно, а начкар ещё и расплылся в улыбке. А лицо то у него знакомое. Похоже из тех, с кем довелось бок о бок повоевать в Белоруссии.