Инженеры Сталина: Жизнь между техникой и террором в 1930-е годы

Правительство отреагировало на 70%-ный отсев в технических вузах и малоудовлетворительное качество оставшихся «людей с дипломом» новой реорганизацией системы образования. Техническое образование снова было централизовано, расчлененные институты воссоединены и все технические учебные заведения подчинены новообразованному Комитету по высшему техническому образованию при ЦИК во главе с Г.М. Кржижановским, который взял на себя контроль над учебными программами^{581}. Кржижановский в числе прочего добился и того, чтобы с 1932 г. места в вузах предоставлялись в зависимости от успеваемости, а не от социального происхождения^{582}. Благодаря всем этим реорганизациям и «ре-реорганизациям» высшая школа до середины 1930-х гг. находилась в перманентном кризисе. Лишь после того как стабилизировались учебные планы, сократился объем общественной работы и занятий по марксизму-ленинизму, которые даже получили непочтительную характеристику излишнего «коммунистического закона божьего»^{583}, а доля окончивших полную среднюю школу среди учащихся вновь достигла 50%,^{584} в печати появились первые сообщения о том, что качество последних заметно повышается. В январе 1936 г. газета «За индустриализацию» писала, что студенты становятся более образованными, больше читают и стараются «взять от технического вуза все, что только возможно»^{585}.

Что касается производственных навыков, то был разработан проект обучения инженеров на месте. Дабы восполнить недостаток практических знаний, но при этом как можно быстрее задействовать молодых техников, решили учить их «без отрыва от производства»» т. е. прямо на фабрике или заводе. Для этого студентов из институтов перед выпуском стали посылать заканчивать учебу на заводы^{586}. Тогда же вошло в употребление выражение «завод-втуз», означавшее предприятие, где уже подготовленные инженеры шлифовали свои знания на практике^{587}.

г) Покорение нового мира

Удивительно, но в мемуарах не найти ни слова о хаосе, недостатках, потере качества, которые так ярко живописует периодика тех лет, хотя авторы-инженеры в полном соответствии с тем, какое значение имела для них учеба, подробно пишут об этом периоде своей жизни: Поздняк посвятил студенческим годам 300 из 480 страниц своих воспоминаний, Богдан — весь первый том своей автобиографии (она и назвала его «Студенты первой пятилетки»). Только Логинов, Федорова и Яковлев почти ничего об учебе не рассказывают. Практически все инженеры, и выходцы из рабочих, и представители интеллигенции, дают качеству своего обучения самую положительную оценку. Ни у кого и мысли нет о том, что он получил недостаточное образование или из-за плохой подготовки не отвечал требованиям своей профессии. Даже у Богдан содержание обучения и форма профессиональной подготовки не вызывают никакой критики. Об учебе авторы мемуаров говорят совсем по-другому: с жаром рассказывают об увлекательной, полной энтузиазма студенческой жизни, в самых восторженных тонах превозносят профессоров и считают уровень предъявлявшихся к ним требований очень высоким. Прежде всего это свидетельствует о том, что учащиеся видели лишь то, что хотели видеть, многие неприятные моменты в их сознании табуировались, а что-то при взгляде в прошлое подвергалось аберрации.