Инженеры

— Разве? — неожиданно вырвалось у Марии, которая услышала об этом впервые.

Степан умышленно промолчал, хотя совсем по-иному представлялось ему самочувствие Авдентова… Не примешивалась ли тогда к его восторженному чувству горечь?.. Вот он вернется к себе домой и не с кем поделиться радостью… И самая награда эта ничуть не поднимет его в глазах Марии, ничего не подскажет ей, ничего не изменит в ее жизни. Если не с кем разделить счастье, тогда, значит, и само счастье не полно…

Не так ли, как Степан, понимает это теперь и Мария, рассеянно перебирая струны?.. Недаром вскоре после возвращенья из Москвы Авдентов окончательно решил уехать…

Похоже, неспроста упомянул Дынников о Михаиле, желая доказать этим жене, а, может, и самому себе, что Михаил Авдентов для него является только знакомым, коллегой, не имеющим уже никакого отношения к его семейной жизни, и о нем можно говорить, уже не вызывая неловкости.

И тут же перевел речь на другое:

— В конструкторском бюро мудрят с чертежами деталей… модельщики третий раз переделывают шаблоны. Вы завтра же займитесь, Степан Аркадьевич.

— Я разучился спешить… Во всем нужна разумная постепенность. Надо немного оглядеться. Кстати, — вспомнил Зноевский, — вы читали в последнем номере нашего журнала статью Штальмера?

— Пока нет… но лежит на столе… «Стахановское движение и подъем научной мысли?..»

— Да… Восторгается новым мотором, который нами еще не создан, очень хвалит меня и… нашел сотни дефектов в шестицилиндровом фордовском.

— Ну и что? — Дынников хотел знать главное, что касалось завода, и ждал.

— Нет, вы сперва почитайте, потом я скажу нечто любопытное и… важное. С этой статьей у него получилось так: забежал вперед — и споткнулся… Но он сделал вид, что этого никто за ним не заметит. Вы найдете там фантазию усталого мозга и желание улыбнуться тому, что он не любит. Я очень невысокого мнения о его умственном аппарате, — продолжал Степан по-английски, со сдержанной враждебностью. — В обиход своих «великих побуждений» он включил тщеславие и интригу… И это в шутку называл честной борьбой за старшинство. Я хотел поднять одно дело в порядке конфликта, но он извинился.

— Борис… Степан Аркадьевич! — воскликнула Мария тоном легкого возмущения. — Нельзя же так!.. Сойдетесь — и сейчас же деловые разговоры.

И вдруг, повернувшись в ту сторону, куда указывал Степан взглядом, выдавая намерение Бориса Сергеевича, и откуда слышался близкий, нарастающий шум, Мария перепугалась не на шутку:

— Утонем!.. Борис, что ты делаешь? Куда ты правишь?!

Прямо на них шел буксирный, налегке, без воза, острым носом взрывая гору воды. Колеса бесновались, выли, гремели в глубине, и темный вал катился к яхте. Мария уцепилась руками за борт; лодку качнуло, нос ее прыгнул вверх, а корма провалилась… Гудящая масса пронеслась мимо, и хотя опасность не угрожала им, Мария с холодным страхом смотрела на эти крутящиеся огромные колеса, на откинутую назад трубу, опоясанную красной полоской, и на черный дым, поднимавшийся в небо. Взбудораженные волны подбрасывали на гребнях легко их суденышко.

Матросы на палубе буксира сидели кругом, играла гармонь и один — в полосатой майке — плясал вприсядку, подняв над головой руку. Отрывистый и неразборчивый гик плясуна доносился сюда отчетливо.

Вслед за пароходом мчалась байдарка, в которой сидели в купальных костюмах девушки.

— Прощай, не-на-глядный! — кричала одна из них воображаемому своему возлюбленному, махая белым платком. — На кого ты меня по-ки-и-нул!

— Видишь, Мусенька, какие смелые, а ты испугалась, — виновато улыбнулся Дынников.

— Этим не шутят.

Она замолчала, рассердившись на мужа, и Степан уже выискивал средства, чтобы восстановить нарушенный мир. Впрочем, как он заметил, она и дома, когда собиралась на прогулку, была несколько не в духе, и это не удавалось скрыть ей. Она уговорила Степана ехать вместе, хотя требовалось ему пробыть этот свободный день вдвоем, с Авдентовым, который пригласил его к себе на дачу и взял слово, что Степан приедет непременно.

Мария взяла гитару, и раздались грустные и негодующие звуки. Степан запел негромко:

Белеет парус одинокий
В тумане моря голубом…

А допев до конца, начал игривую арию из оперетки, и звучный его баритон был, кажется, и самому приятен.

— Похуже Шаляпина, зато бесплатно, — посмеялся он над собой. — Но вы, Мария Семеновна, честное слово, прекрасно играете… Легко поется… Желаю вам быть таким же прекрасным инженером, — что гораздо важнее для страны… Верно?..

— Я тоже говорил ей об этом, — отозвался Дынников.

В том месте, где густые тальники обступали небольшой заливчик, а берег был зелен и чист, уткнулась в песок их маленькая яхта. «Шкипер» спустил парус, и пока укладывал его, Степан Аркадьевич спрыгнул на землю и помог сойти Марии, которая молча подала ему руку.

Поправив белое платье, она сняла туфли и носочки, босиком пошла неширокой песчаной кромкой, оставляя за собой следы, — поискать укромного места для купанья.