Инженеры

— Вот так прихватил!.. Молодец, Харитонушка! — крикнул один из землекопов и громко рассмеялся, Но смех был явно некстати и сразу оборвался.

По-видимому, и для Сережки Бисерова неожиданны были такие похождения друга, он рассвирепел, схватил ком земли и бросил в Володькину спину:

— Так мы ж тебя, садова башка, по общему положению исключить должны… за моральное поведение! Какая ж это бригада, когда люди пьянствуют и по улицам нагие ходят?!. Что тебе тут, адамов рай, что ли? — набросился он на своего приятеля. — Смешки — смешками, посмеяться и я люблю, а пьянство — дело серьезное: тут всех касается… Тем паче, что на милицию наскочил.

— Ваша воля, ваша власть, — виновато промычал Сенцов. — А только я домой на своих ногах пришел.

— Еще бы тебя нагишом-то на грузовике доставили! — гневно повернулся к нему Сережка. — Не признаю таких товарищей, которые бригаду марают и молчат о своих трусах!.. Харитонушка, ты старше всех тут и на стройках бывалый — порядок знаешь… скажи свое слово-олово… Как скажешь — так и быть по сему!

Старик не подозревал, что так далеко зайдет дело и уже в мыслях своих искал, чем бы восстановить мир в бригаде.

— Да ведь мне что… спектакли-то он казал, а не я… Мне пригрезилось, а ему сбылось, — он и в ответе… А я за что купил, за то и продаю… Я так соображаю: прогнать, конечно, проще всего… решили — и кончено: всех и вся — и обедня вся. А только надо и другое помнить: на нашей стройке людей нехватка. И вообще ноне человек стал в цене — вот в чем загвоздка. А насчет Володьки скажу так: не первая, а вторая вина виновата, а уж третью под суд ведут. От безделья и таракан запьет. Работать бы надо — вот что…

— Черного кобеля не вымоешь добела, — крикнул кто-то. — Они — дружки-приятели, дети одной матери, и цена им одна — семишник царскай.

— Ну? — вскочил Сережка Бисеров. — Зато вы чистее светлого стеклышка!.. а с мылом потереть — так ведро грязи намоешь. — Он знал недостатки других и уже брал Володьку под свою защиту.

Поднялся шум, землекопы галдели, а со стороны подходили любопытные. Всяк интереса ради останавливался, а потом, наглядевшись и наслушавшись вдоволь, шел восвояси.

Не замеченные никем, подошли инженер Дынников и секретарь райкома Колыванов Матвей; они стали у покинутого всеми экскаватора и наблюдали, не вмешиваясь пока.

— Божись, соломенна башка, что больше не станешь! — крикнул Харитонушка.

— Извиняюсь, — опять промычал Сенцов. — Зарок даю.

— До выходного, что ли?

— Стерплю и дольше… чай, не алкоголик какой… Сами знаете. С вами же вместе три месяца пустырь расчищал, — а только одно замечанье было.

— Ну гляди, — предупредил старик. — Заметим что — большая тебе неприятность получится, — так и в документе проставим: «уволен со строительства за пьянку, как неисправный элемент…» Ты пей умненько, в меру, чтобы в голове не мутилось.

Харитонушка примостился подле Сережки, с которым любил иногда сцепиться в словесном споре, и теперь раздумывал об экскаваторе вслух:

— Серега, ты как думаешь? Ведь у него вся тягость в хоботке. Лапы тупые и зацепиться ему нечем. Когда земличка тронулась, эта самая стрела в момент свернула его набок. Вот и поскользнулся.

Володькин проступок и перебранка, происшедшая только что, так растревожили Сережку, что он долго не мог успокоиться и, выслушав старика, ответил с раздражением:

— Ничего удивительного, если в тину засосет. Земля тут жадна. Толку от нее ни богу, ни людям, ни нам, мужикам, а скорее всего, негодный экскаватор купили. Американец — народ тонкий: в душу вьется, а в карман глядит. У него, у дьявола, одна забота — продать, а наши — с простинкой… Вот и получилась оказия, а мы — возись тут!..

И вдруг, потеряв всякую надежду на благополучный исход, Сережка вскочил и с отчаянием ударил картузом о землю:

— А легчай нам, товарищи, в землю его закопать, чем эдак мучиться!..

— На лопату! начинай! — не выдержал инженер Дынников и, раздвинув бездельно сидевших на шпалах, быстро прошел вперед. — Кто машинист?.. вы? А десятник где?

Машинист, измотанный напрасным трудом, стоял перед инженером — весь серый, в грязи — и щепкой соскабливал глину с пальцев:

— Десятника нет… ушел с утра в мастерские… А эти, — он кивнул на землекопов, — сидят да лясы точат.

— А ну вставай! — гаркнул Дынников, сделав резкий, широкий взмах рукой. — Разматывай тросы!

— Да его паровозом привздымать надо, — сказал Сережка, но в голосе было больше удивления, чем протеста.

— Ничего, «привздымешь» и так. — И начальник приказал подошедшим монтерам отнять стрелу.

Теперь выступил и сам Колыванов. На виду у всех он сбросил на траву тужурку и засучивал рукава зеленой гимнастерки, оглядывая людей. А когда кран и два трактора подползли ближе, чтобы начать подъем «Лорейна», произнес, будто про себя, но всем было слышно отчетливо: