Инженю

— И что, если он хирург? — спросил Кристиан, охваченный, подобно Инженю, необъяснимым чувством тревоги.

— Этот человек будет делать мне перевязку? Прикасаться ко мне? — кричала Инженю. — О нет, никогда, ни за что!

— Успокойтесь, Инженю, — попросил Кристиан, — я уверен в его способностях.

— Это чудовище снова поднимет на меня руку?

И она с еще более резко выраженным чувством отвращения повторила:

— Нет! Никогда, ни за что!

— Но о чем она говорит? — еле слышно спросил себя Кристиан.

— Хозяин, конечно, не красавец, — сказала Альбертина, вымученно улыбаясь. — Но он не чудовище; к тому же молодой человек, — показала она на Кристиана, — может подтвердить, что рука у него легкая.

— О нет! — воскликнула Инженю, цепенея от страха и омерзения. — Сейчас же увезите меня отсюда! Кристиан, увезите меня!

— Да она бредит, — заметила старуха. — Нам это знакомо; не обращайте внимания на то, что она там несет.

— Дорогая, милая моя Инженю, не волнуйтесь! — шепнул молодой человек на ухо раненой. — На вас действует лихорадка.

— О нет, нет!

— Но вы не знаете, вы не можете знать господина Марата!

— Нет, знаю! Я знаю его! И моя добрая подруга Шарлотта Корде тоже знает.

— Шарлотта Корде? — в один голос переспросили Кристиан и Альбертина.

— Я не желаю, чтобы он прикасался ко мне… Да, не желаю!

— Инженю…

— Увезите меня, Кристиан! Я требую, чтобы вы увезли меня.

— Но вы умрете, Инженю!

— Лучше смерть, чем помощь этого человека.

— Инженю, дорогая, возьмите себя в руки, будьте благоразумны, — настаивал Кристиан.

— Я еще не сошла с ума, я в здравом уме, — кричала молодая женщина, с испугом присев на своем ложе, — и если этот человек приблизится ко мне…

— Милая…

— Ага, кто-то идет, — заметила Альбертина. — Это хозяин.

Инженю с силой, которой в ней нельзя было бы подозревать после такого количества потерянной крови, подбежала к окну.

— Кристиан, если этот человек коснется меня, клянусь честью, я выброшусь из окна, — объявила она.

— О Боже!

— Увезите же меня, умоляю вас! Разве вы не понимаете, что убиваете меня?

Не успела она договорить, как дверь открылась и на пороге появился Марат.

В одной руке он нес подсвечник, в другой — пачку бумаг; волосы у него были грязные, лицо грязное, горящие глаза смотрели искоса; он двигал свое искривленное тело словно полураздавленный паук.

Инженю, увидев, что на пороге остановился, завораживающе улыбаясь, тот человек со Змеиной улицы, но уже не на портрете, а собственной персоной, застонала и опять потеряла сознание.

Кристиан, думая, что она сейчас умрет, подхватил ее на руки и побежал вниз по лестнице.

Напрасно Марат спрашивал его о причине этого бегства, напрасно он, узнав Кристиана, выкрикивал с верхней лестничной площадки нежные слова и пугающие предостережения, Кристиан бежал еще быстрее, подгоняемый этим голосом, который пытался его задержать.

Кристиан остановился только перед фиакром, в который и сел.

— Куда едем, мой юный сеньор? — осведомился кучер.

— Куда хочешь, — ответил Кристиан.

— Как это, куда хочу?

— Поезжай! Гони, гони!

— Но куда все-таки…

— На край света, если хочешь, только поезжай! Ошеломленный кучер стегнул лошадей и двинул с места; Марат же кричал из окна: «Кристиан! Кристиан!»

Молодой человек слышал его и спрашивал себя, чем объясняется такая фамильярность и почему Марат называет его по имени.

Но голос Марата, хотя Кристиан так и не мог уяснить почему, внушал ему чувство смутного страха.

— Гони! — крикнул он кучеру, все еще не зная, куда ехать. — Гони! Внезапно Кристиана осенило и он крикнул:

— В Лувр! В Лувр!

Марат тем временем сердито захлопнул окно.

— Кто эта дурочка, которую ко мне принес Кристиан? — поинтересовался он.

— Я ее не знаю, — ответила экономка. — Я только знаю, что она, увидев ваш портрет, стала кричать, будто вы чудовище.

— Ха-ха! — с горечью усмехнулся Марат. — Будь здесь мой друг Давид, он бы очень порадовался; ее слова доказывают, что его портрет похож. Так ты не знаешь, как зовут эту девушку? — нахмурившись, спросил Альбертину хирург бедняков.

— Да нет, Бог ты мой. Но она называла свою подругу.

— А-а, подругу. Ну, а ту как зовут?

— Шарлотта Корде.

— Шарлотта Корде, — повторил Марат, — не знаю такую.

И он прошел к себе в кабинет, бормоча:

— Вот как, я — чудовище!

LIX. КЛЮЧ ОТ СЧАСТЬЯ

Никто не спал в огромном дворце, где в ту эпоху короли жили как во временном пристанище, а необъятные апартаменты были отданы слугам и офицерам парижского гарнизона.

В Лувре Кристиан имел кров, там у него были друзья. Он незаметно пробрался по хорошо знакомой ему лестнице в роскошно обставленную комнату, где уложил Инженю на кровать; на кровати не было ни простынь, ни одеял, но она величественно возвышалась посередине комнаты, увенчанная ковровым балдахином, расшитым шелком и золотом.