Иоахим Лелевель

Едва устроившись в Брюсселе, Лелевель взялся за работу: он покупал жесть и гравировальные принадлежности, осматривал коллекции монет по всей Бельгии. Уже 1 ноября 1833 года он сообщал Леонарду Ходзьке: «Я начал гравировать монетки». Он просил присылать себе оттиски монет из Парижа, в связи с чем наставлял друзей: «Надо взять тонкую жесть, очень тонкую, я нашел здесь у подмастерья такую, привезенную из Парижа, и эту жесть зубной щеткой натереть на монету, и полученный таким образом оттиск залить воском, а затем воск намазать кисточкой, как это можно видеть на приложенном образце». Так с применением совершенно домашних способов вырастал труд выдающегося научного значения.

Уже в январе 1834 года Лелевель разослал уведомления в печать, что он заканчивает труд по нумизматике, что подготовил 70 таблиц с репродукциями 250 монет, «в большинстве своем ранее неизвестных». Монеты эти принадлежали трем музеям и почти 20 частным коллекционерам.

Теперь надо было искать издателя. По рекомендации знакомых бельгийцев Лелевель попал к крупному книгоиздателю Гауману. Тот принял его во время сытного завтрака, но не пригласил к столу; даже двадцать лет спустя писатель помнил: «Не удивительно, что я, будучи натощак, с удовольствием вдыхал запахи убираемых блюд». Лелевель был новичком в издательских делах: он не ставил вопрос о гонораре, а лишь только о части экземпляров. Камнем преткновения оказался вопрос о собственности матриц, которые Гауман хотел получить для себя, будто бы для того, чтобы обеспечить себя от конкурентного издания, в действительности же для того, чтобы позднее их использовать. «Вы хотите получать проценты с моего труда?! — воскликнул Лелевель. — Матрицы останутся у меня». Тогда издатель предложил даже тысячу франков за труд и матрицы при условии, что сам автор обеспечит подписчиков. Они расстались вежливо, но не достигнув согласия.

Из трудного положения Лелевеля выручил Юзеф Страшевич, бойкий эмигрант, открывавший издательскую фирму в Париже. «Ох, как же я благодарен ему, что он избавил меня от иностранных предложений и протекций», — писал ученый в апреле 1834 года. Действительно, Страшевич взялся за издание труда о нумизматике и даже уговаривал Лелевеля расширить тему. То, что первоначально должно было быть переработкой польской книжки о монетах из Тшебуня, разрослось в историю нумизматики от падения Римской империи до XII века. Было договорено, что тираж составит 750 экземпляров, из которых 100 оплатили заранее подписчики, а 350 принадлежали автору. Считая по 40 франков за экземпляр, можно было рассчитывать на доход в 12 тысяч франков. В условиях Лелевеля это было бы настоящее богатство!

Легко догадаться, что доходы эти остались на бумаге. Сложное издание затянулось, тем более что и труд разросся до двух томов и путешествия корректур из Парижа в Брюссель занимали целые недели. Когда наконец книга вышла в 1835 году, Лелевель был без гроша. Все доходы от других публикаций он отдавал в уплату долга «Пинардзянкам», да и приобретение материала для гравирования монет также поглощало средства. Поэтому теперь он не мог дожидаться распродажи своей части тиража. Он предложил Страшевичу, что уступит ему 300 экземпляров за 2 тысячи франков. После долгой торговли он получил наличными… 750. Это был ничтожный гонорар, но Лелевель был рад и этому. Он писал брату Яну: «Таким образом, я впервые в жизни имею от моей авторской работы чистого дохода 700 франков, и моя касса не пуста, а если мне не потребуется куда-либо ехать, то я обеспечен пропитанием до 1837 года».

С чувством удивления мы рассматриваем теперь эти два тома «Нумизматики средних веков», насчитывающие в общей сложности более 700 страниц. В первом томе автор рассмотрел монеты варварских государств, Меровингов, Каролингов и более поздних французских феодалов, а затем англосакские монеты. Во втором томе описаны монеты других европейских государств, среди них и Польши, но всего обстоятельнее исследованы германские и нидерландские монеты. Подавляющая часть этих монет не была до этого точно квалифицирована. Малоразборчивая надпись содержала самое большее имя монарха — Хильперика, Карла или Оттона. Такое имя носил не один монарх; к тому же редко когда помнили, из каких раскопок происходит данная монета.

Лелевель одним из первых приступил к классификации монет по их внешнему виду: содержанию, композиции и стилизации изображения, типу букв, содержанию надписи. Комплекс характерных черт, повторяющихся на большом числе монет, он назвал «типом» и доказал, что, как правило, он соответствует точно определенной территории и эпохе. Так, например, на каролингских монетах до 800 года фигурирует только имя монарха. В начале IX века на них появляется симметричный крест или изображение храма. После 840 года выступает новый тип: монограмма из нескольких сплетенных букв. В то же самое время итальянские и английские монеты имеют другие характерные черты. Хорошее знание типов значительно облегчало классификацию неизвестных или необозначенных монет.