Иоанн III Великий. Первый российский государь. Летопись жизни. Часть I. Родословие и окружение

«Лета 6989-го году пришол царь к Угре октября в 2 день, и против ево стояли <…> великого князя сын и братья великого князя князь Ондрей Меньшой, а воеводы с ними были по полком. И в то время братья смиришась с великим князем князь Андрей да князь Борис и приидоша к великому князю в Кременеск. И послышав царь Охмат и побежал от Угры в ночи ноебря в 6 день».⁵⁸

Большинство летописей не сообщают четких дат событий на Угре и о времени возвращения Иоанна в Москву. Тут отличился лишь Владимирский летописец, четко и лаконично обозначив во времени весь ход событий:

«А от Угры царь Ахмут побежал месяца ноября 10 день в пяток, а князь великий того же дни пошел в Боровск, а на Москву оба князи великии пришли месяца декабря 28 день во вторник».⁵⁹

Увидев, что татары отступили, Иоанн отправил в погоню за ними своих братьев. Сам с оставшимся войском отошел в пограничный Боровск, где можно было разместиться и обогреться – на улице стояли «мрази велицы», причем морозы стояли настолько сильные, что почти на месяц раньше времени замерзла река Угра. Домой в Москву государь с полками вернулся через полтора месяца, лишь полностью убедившись, что татары ушли окончательно. Все логично, четко, ничто не напоминает ни трусости, ни малодушия.

Однако в летописях, составленных и переписанных в более позднее время, в самом конце XV или в начале XVI века, мы встречаем новые подробности о событиях 1480 года, которых нет в описаниях свидетелей. Переписчики раскрашивают минувшие события новыми красками и подробностями. Вот что прибавляет к старому тексту автор Патриаршей летописи, составленной во второй четверти XVI века:

«В граде же Москве всем пребывающим во страсе и долг общедателный в уме приемлюще, ни от когоже помощи ожидающи, токмо к вседръжителю Богу Господу нашему Иисусу Христу и пречистей Его Матере преславней Богородици со слезами и воздыханми молящеся непрестанно, тогда же бысть преславное чюдо пресвятыя Богородица. Егда отступиша от брегу наши, тогда Татарове страхом одержими побегоша, мняще, яко берег даяху им Русь и хотят с ними битися».⁶⁰

Кто-то из «независимых» переписчиков лет двадцать спустя после события сочиняет легенду о нерешительности Иоанна, о его переговорах с Ахматом. Он же вставляет в летописи «Повесть о стоянии на Угре» и эмоциональное, но, очевидно, поддельное послание к великому князю на Угру давно уже умершего ростовского архиепископа Вассиана Рыло с призывами быть мужественным и твердо стоять за свое отечество. Вероятно тот же «независимый» присочиняет, будто великий князь провел в Москве не три дня, а две недели. Иначе кто же поверит в его нерешительность!⁶¹

Отчего такая реакция, откуда, а главное, для чего такие упреки?

Среди многих причин главную указывает сам же, так называемый «независимый» летописец. Ему, служителю церкви, хочется доказать, что произошло очередное чудо. Анализ документов убеждает, что большинство критических записей о «Стоянии на Угре» появилось в летописях лет через двадцать после ахматова нашествия, уже после того, как стало ясно, что событие 1480 года – знаковое. Что власть Орды над Русью уже никогда не восстанет. Церкви потребовалось доказать, что эта победа – свершившееся чудо. Такое же чудо, как и неожиданное отступление Тамерлана от Москвы в 1395 году. И что чудо это, как и тогда, свершилось лишь по велению Божией Матери и его, летописца, и всех святителей, молитве. Но чтобы доказать свою заслугу, надо было умалить заслуги главного вершителя победы – государя Иоанна Великого. И потому сочиняются и добавляются переписчиками в летописи «Повесть о стоянии на Угре» и «Послание на Угру» покойного Вассиана Рыло. Причем некоторые сентенции автора «добавок» в точности совпадают с записями, сделанными в 1395 году, когда также без боя отступил хан Тамерлан.