Иоанна I

Нэнси Голдстоун Иоанна I Печально известное правление неаполитанской королевы

Для моих родителей

Судебный процесс

Иоанна, королева Сицилии и Иерусалима, превосходит остальных женщин нашего времени по своему могуществу и нравам[1].

Джованни Боккаччо

О знаменитых женщинах, 1362 год.

Королева Иоанна,

Прекрасна лицом, ни толста, ни худа,

Добродетелью наделена.

Душой благосклонна и радостна[2].

Неизвестный поэт XIV века

Исторический архив провинции Неаполетано.

Двор Римского Папы в Авиньоне, 15 марта 1348 г. В этот день, более шестисот пятидесяти лет назад, Иоанна I, (Джованна I, Жанна I) королева Неаполя, Сицилии, Иерусалима и графиня Прованса, предстала перед папским судом.

Время выбранное королевой для приезда в город было не самым удачным. В течение двух предыдущих месяцев Авиньон находился в тисках Черной смерти — чумы, болезни столь неумолимой и адской, что ей нет аналогов в современном мире. Тысячи и тысячи людей погибали в муках и в конце концов город потерял почти половину своего населения. Симптомы болезни были ужасающими. У жертв поднималась высокая температура, они харкали кровью, под мышками и в паху появлялись болезненные черные бубоны — отсюда и название эпидемии — бубонная чума. Надежды у страдальцев не было. Почти в каждом случае больные умирали в течение пяти дней. "Чума началась у нас в январе и продолжалась семь месяцев, — пишет папский лейб-медик Ги де Шолиак, — она была чрезвычайно заразной… так что один заражался от другого не только через близкое соседство, но и через взгляд. Как следствие, люди умирали без всякой помощи и хоронились без священников"[3]. Количество трупов было огромным. В отчаянии Папа купил для погребения близлежащее поле, но и этой меры оказалось недостаточно, и понтифик был вынужден освятить для этой цели воды реки Рона. Ранним весенним утром Иоанна и ее свита стали свидетелями мрачного зрелища разлагающихся человеческих останков, плывущих по течению.

Естественно, столь серьезное потрясение, вызвало предположения об источнике эпидемии. Преобладало небезосновательное мнение, что чума является Божьим наказанием. Сам Папа признал это в своей проповеди, заявив, что чума свидетельствует о греховном состоянии мира. Население пыталось искупить свои грехи: длинные вереницы кающихся, босых и одетых в рубища, проходили по улицам, проклиная свои пороки. Папа проводил специальные мессы и раздавал индульгенции. Но ничего не помогало. Пока болезнь продолжала свирепствовать, некоторые шептались, что в Черной смерти виновата не общая греховность мира, а грех какого-то конкретного человека. Этим слухам придал вес Луи Санктус Берингенский, капеллан кардинала Джованни Колонна. В трактате под названием Tractatus de Pestilentia[4] клирик предположил, что Авиньон был наказан в результате преступления Иоанны, королевы Неаполя, которая нарушила закон Божий, убив своего мужа, принца Андрея (Андраша, Эндре) Венгерского.

В результате даже чума не смогла помешать представителям низших сословий высыпать на узкие улочки Авиньона, толкаясь между собой, чтобы взглянуть на женщину, обвиняемую в одном из самых печально известных преступлений в истории. Суматоха не ограничивалась простолюдинами. С каждого балкона, нелепо усыпанного цветами и задрапированного богатыми гобеленами, как и подобает при проезде монарха, смотрели настороженные глаза авиньонской аристократии, каждый мужчина и каждая женщина были одеты так изысканно, как только могли позволить их положение в обществе и состояние.

Толпы собравшихся людей не были разочарованы. В Средние века королевские особы понимали необходимость ярких зрелищ — и как возможность отвлечь народ от повседневных забот, и как средство укрепления власти. Из-за распространяемых о королеве слухов, необходимость произвести впечатление на общество, приобрела еще большую остроту. Сначала по улицам прошествовал отряд из тридцати конных рыцарей в блестящих кольчугах, вооруженных копьями с яркими вымпелами и одетых в сюрко с гербами своих семей. За ними следовали фрейлины королевы Иоанны: их богатые головные уборы были украшены плетеными шнурками из желтого шелка а из под подолов платьев виднелись длинные мыски модных туфель.