Иоанна - женщина на папском престоле

Остатками сознания, Джоанна вдруг поняла: теперь это не прекратится. На этот раз отец не остановится, он будет наносить удар за ударом, пока не убьет ее.

Удар.

Звон в ушах стал оглушительным. Потом наступила тишина и над ней опустился милосердный мрак.

Глава 6

В течение нескольких дней деревня обсуждала избиение Джоанны. Говорили, что каноник едва не забил дочь насмерть, и сделал бы это, если бы не крики его жены, которые привлекли внимание соседей. Трое здоровенных мужчин едва оторвали каноника от ребенка.

Но разговоры пошли не от того, что отец избил Джоанну, такое в деревне случалось нередко. Кузнец, к примеру, повалил свою жену на землю и так долго бил ее ногами по лицу, что сломал ей череп. И лишь за то, что ему надоело ее бесконечное ворчанье. Бедняжка осталась изуродованной на всю жизнь, но что тут поделать. В своем доме мужчина был полновластным хозяином, и никто не имел права вмешиваться. Единственным ограничением при наказании был размер дубины, которой мужчины избивали домочадцев. А каноник вообще дубиной не пользовался.

Но самым важным односельчане считали то, что каноник потерял контроль над собой. Такой жестокости от того, кто служит Богу, они не ожидали. Тем больше удовольствия доставляли разговоры об этом. С тех пор как каноник взял в жены саксонку, о нем не судачили так много. Собираясь небольшими группами, люди шепотом обсуждали событие и замолкали, завидев его.

Джоанна об этом ничего не знала, потому что после того как отец ее избил, он запретил кому-либо приближаться к ней. Весь тот день и последующий тоже Джоанна лежала без сознания на холодном земляном полу. Когда каноник разрешил Гудрун приблизиться к дочери, рваные раны девочки уже покрылись коркой, и началась опасная для жизни лихорадка.

Гудрун промыла раны Джоанны чистой водой и крепким вином. Затем, очень осторожно, стараясь не причинить ей боли, наложила на них охлаждающую примочку из листьев шелковицы.

«Во всем виноват этот грек», — с горечью думала Гудрун, готовя горячий напиток. Приподняв голову Джоанны, она но капле влила его ей в рот. — Подсунул девочке книгу, заморочил ей голову ненужными идеями. Она девочка, а потому не приспособлена для книжек». Этот ребенок принадлежал ей и должен был делить с матерью секреты и язык ее народа и стать утешением и опорой в старости. Будь проклят тот час, когда этот грек вошел в их дом! Да обрушится на него гнев всех богов!

Тем не менее Гудрун гордилась, что дочь вынесла все с таким мужеством. Джоанна превзошла отца бесстрашием, героической силой саксонских предков. Когда-то Гудрун тоже была сильной и храброй, но долгие годы унижений и жизни на чужбине постепенно вытравили из нее желание сопротивляться. «По крайней мере, — удовлетворенно размышляла она, — это моя кровь. Храбрость моего народа в крови моей дочери». Перестав массировать шею Джоанны, Гудрун помогла ей проглотить целебный напиток.

— Выздоравливай, малышка, выздоравливай и возвращайся ко мне.

Утром на девятый день лихорадка закончилась. Джоанна очнулась и увидела склонившуюся над ней Гудрун.

— Мама? — Голос казался хриплым и незнакомым.

— Ну вот, ты и вернулась ко мне, моя перепелочка, — Улыбнулась мать. — Иногда я боялась, что потеряла тебя.

Джоанна попыталась подняться, но тяжело упала на солому. Боль пронзила все тело, напомнив о случившемся.

— Книга?

Лицо Гудрун напряглось.

— Отец стер все страницы и заставил твоего брата писать на них какую-то ерунду.

Значит, книги больше нет.

Джоанна вдруг почувствовала изнуряющую усталость, ей стало дурно, захотелось спать.

Гудрун подала дочери деревянную миску с горячей жидкостью.

— А теперь поешь, чтобы восстановить силы. Вот, приготовила тебе бульон.

— Нет, — Джоанна слабо покачала головой, — ничего не хочу. — Зачем восстанавливать силы? Лучше умереть. Ради чего теперь жить? Ей никогда не вырваться из узкого мира Ингельхайма. Судьба заточила ее здесь навечно, и нет никакой надежды вырваться на свободу.

— Съешь немного, — просила Гудрун. — А пока ты ешь, я спою тебе старинную песенку.

Джоанна отвернулась.

— Оставь это глупым священникам.

— У нас свои собственные секреты, не так ли, моя перепелочка? Мы снова будем секретничать, как прежде. — Гудрун нежно гладила ее волосы. — Но сначала ты должна поправиться. Выпей немножко бульона. Он приготовлен по саксонскому рецепту и очень полезен для здоровья.

Она поднесла ложку к губам Джоанны. Сопротивляться не было сил, и она позволила матери покормить ее. Бульон оказался вкусным, теплым, наваристым. Вопреки всему Джоанна почувствовала себя немного лучше.

— Моя маленькая перепелочка, моя лапочка, моя душечка, — ласкал и успокаивал ее голос Гудрун. Мать опустила деревянную ложку в горячий бульон и снова поднесла ее к губам Джоанны.

Голос матери звучал то тише, то громче. Знакомая саксонская колыбельная песенка убаюкивала. И Джоанна постепенно заснула.