Йоч. Бизнес с подсознанием

– Посмотрим на успеваемость, – Надежда Аркадьевна мотивировать умела.

Конечно, через пару месяцев они были своими людьми в общагах, что и стало концом их детской дружбы. Физики и лирики жили в разных зданиях, и постепенно у каждого образовался свой круг общения. Дружеские отношения не держатся долго, если не оплачены серьезными переживаниями, что редко бывает в детстве, и быстро замещаются новыми, более острыми впечатлениями юности. Пуповины отрочества лопались одна за другой, оставляя в прошлом друзей, знакомых и даже старые привычки. Вадик в общем-то не возражал. Единственное, что Егоров потащил с собой в юность – это спорт. Первое, что он сделал после зачисления в вуз – записался в секцию у-шу. В стране только сняли запрет на восточные единоборства, и азиатская экзотика манила некислыми возможностями. Знакомая еще по школе сила хорошо рекламировала себя в открывшихся всюду видеосалонах, и накатанная в сознании колея вновь привела к ее простому и понятному алтарю. К тому же новые времена изо всех сил намекали, что этой силе найдется массовое применение в грядущих событиях. Как выяснилось потом, они обманули и в этом тоже.

Вадик ожидал, что его сразу начнут учить ударам, приемам, и был разочарован, когда получил кроме стандартной физухи – пресс, растяжки, отжимания – стояние в различных странных стойках, вообще не применимых в реальном бою. Этим они занимались целый год трижды в неделю. Половина группы рассосалась в течение первых месяцев, не выдержав, как многим казалось, бесцельных экзекуций. Егоров тоже ничего не понимал, но однажды увидел, как его тренер просто забежал вверх по гладкой пятиметровой стене. После этого он решил, что понимать ничего не надо, а надо выполнять все требования учителя. В результате года таких тренировок Вадик мог продемонстрировать несколько забавных трюков. Он делал всевозможные шпагаты, садился в лотос, поднимался в нем на пальцах, не торопясь включал и выключал свет ногой и развлекал девушек, изображая скамейку: он ложился затылком и пятками на две табуретки, и девчонки усаживались на него, как на лавку, охая от восторга и не понимая, как это возможно. Так закончился первый курс.

Глава 3. Мигель

А страна тем временем лихо катилась под откос. Начав с критики задолбавшего всех застоя, народ под предводительством кучки сомнительных интеллектуалов решил, что все богатства мира прикарманили коммунисты, и проблемы решатся, если избавиться от КПСС. Никто не догадывался, какую роль играла партия в общей избе Советского Союза. А она была печкой, у которой грелась душа, да и тело советского человека. Старый православный обогрев снесли еще во время революции и поставили новый, обозначив его кодексом строителя коммунизма. Он и сначала нравился не всем, а со временем и подавно.

Печку никто не ремонтировал, и оттуда периодически сифонило угарными газом. Кто-то даже угорал, когда – в прямом, а когда в переносном смысле. К тому же лес с нормальными дровами несколько десятилетий назад зачистил до состояния пустыни товарищ Джугашвили. Поэтому теперь топили кизяками, отчего в избе периодически пованивало, и особо чувствительных особ доводило до рвоты, зато всех остальных она согревала уверенностью в будущем. Изба, разумеется, а не рвота.

Быстро расправились с партией, сразу почувствовав подступающий холод капитализма. И вдруг выяснилось, что несметные богатства коммунистов, на которые и рассчитывали в качестве обогрева, каким-то чудесным образом испарились. Народ взывал к интеллектуалам, а те смущенно отводили глаза, слегка косясь на уже обозначавшихся олигархов. Те, в свою очередь, лукаво им подмигивали, намекая на солидную денежную компенсацию мук совести страдальцев за народ.

Избу начали потихоньку растаскивать на дрова воровато-хозяйственные соседи, но ребята в дорогих деловых костюмах из деревни за большой лужей объяснили, что тащить ничего не надо, и они сами вывезут весь этот мусор, который по какому-то недоразумению привыкли звать избой. А потом поставят большой красивый каменный дом в качестве спонсорской помощи. И, конечно, по старой хищнически-мародерской традиции капитализма избу вывезли, а дом так и не поставили. В категорию национальных терпил попало 99 % населения когда-то могучей и грозной Избы народов.