Йога: бессмертие и свобода

Короче говоря, мы наблюдаем постоянный процесс взаимопроникновения и сращивания, который в конце концов радикально изменил некоторые фундаментальные принципы классической йоги. Хотя последняя не является ни магией, ни шаманизмом, многие магические чудеса признаны ею в качестве сиддхи; определенные шаманские техники не без успеха отождествлялись с йогическими упражнениями. Из всего этого можно вывести заключение о мощном давлении, которое изнутри оказывал на строгую йогу магико-религиозный субстрат, предшествовавший ей, давлении, которое с какого-то момента сумело прорваться на поверхность, привнеся в йогу некоторые элементы чрезвычайно древней, аборигенной религиозности. Вполне может быть и так, что йога получила и сохранила наследие давно исчезнувших цивилизаций, таких как Мохенджо-Даро. Ибо, как мы скоро увидим, популярный индуизм обнаруживает родство с многочисленными аспектами протоисторических религий и культур Индии. Прежде чем исследовать эти аспекты, рассмотрим эволюцию срастания некоторых «популярных» видов йоги с аборигенными верованиями. Такое рассмотрение окажется весьма полезным. Оно представит перед нами, словно наяву, многообразные формы искажений, упадка и трансформаций, которые, хотя они происходили на задворках официального индуизма, тем не менее готовили и предвосхищали окончательный синкретизм индийского духа.

СРАЩИВАНИЕ И УПАДОК: ЙОГА И ПОПУЛЯРНЫЕ РЕЛИГИИ

То обстоятельство, что буддизм продолжал существовать и много лет спустя после мусульманского вторжения и брахманистского ренессанса, — еще одно доказательство его успеха в народных массах. В некоторых провинциях, особенно в Ориссе и Бенгалии, буддийский культ и буддийские идеи продолжают находить приверженцев даже после победы брахманизма. Разумеется, была чисто народная религия, почти не имевшая отношения к первоначальному буддийскому учению. Тем не менее само существование «крипто-буддизма» (по терминологии Н. Н. Васу) симптоматично. Он потому и стал ритуальной религией и мистическим культом (бхакти), что удовлетворял потребностям в благочестивом поклонении, которые были присущи аборигенному населению; благодаря этим потребностям «упадочный» буддизм оказался устойчив к совместной атаке на него ислама и брахманизма. На уровне теоретических основ это привело к синтезу ваджраяны и брахманизма. Йога здесь не играет почти никакой роли. О том, какие вольности позволял себе тантризм, находившийся под прикрытием буддизма, можно догадаться из названий, которыми обозначались буддийские места для почитания: например, «обитель проститутки».

Культ Дхармы сохранился вплоть до наших дней; его индуизация продолжалась еще в начале нашего столетия. В храме Дхармы Харапрасад Шастри видел, как священник разделял подношения на две части; спрошенный о причине этого, тот ответил: «Это одновременно и Дхарма, и Шива; потому и разделение». Использовалась следующая мантра: «Славословлю Шиву, который есть Дхармараджа». Несколькими годами позже Шастри посетил храм вновь и наблюдал, как священник устанавливал символический знак женского полового органа (гаурипатта) под статуей Дхармы, словно индуизируя ее полностью. Нельзя сказать, чтобы такая индуизация не влекла за собой неблагоприятных последствий: очень часто она являлась поводом для обращения к архаическому религиозному мировосприятию, которое, впрочем, уже давно развивалось в недрах брахманистского общества. Приведем один пример. Мы имеем одно средневековое свидетельство об осеннем ритуале, шабаротсаве, который проводился в честь Дурги и который до сих пор существует в Бенгалии. Участники измазывали тела грязью, покрывали их листьями и цветами, подобно тому как это делали шабары, автохтонный народ Южной Индии, австралоидной расы; от него и получила свое название эта церемония. Из двух стихов «Калика-пураны» (LXI, 21-22) явствует, что шабаротсава включала в себя непристойные ритуальные песни, эротические жесты и, вероятно, оргии. Кроме того, еще одна бенгальская пурана XVII в., «Брихаддхарма» (III, 6, 81-83), говорит, что на этом земледельческом празднике названия половых органов необходимо произносить только перед теми людьми, которые посвящены в культ Шакти, добавляя, однако, что Шакти радуется, слыша неприличные слова.

Этот эпизод весьма показателен. Мы видим, каким образом индусский праздник изобилия (аборигенный по своему происхождению и структуре, хотя и изрядно индуизированный), стараясь любой ценой усвоить маргинальные сакральные ценности, признает и узаконивает религиозные нравы архаических народов. Шабаротсава — типичный пример того процесса, с помощью которого аборигенные религии становились частью культа великой богини плодородия и изобилия, Дурги-Шакти.