Йога. Искусство коммуникации

Утверждая йогические практики, буддийские тантры учат, что человек связывается эмоциями и привязанностями, но ими же и освобождается, достигая самараса – самоотождествления: «Всё сущее должно быть постигнуто, как высшая истина собственной природы; нет ничего иного, кроме себя...» («ХТ»).

И вот, обладая такой специфической «духовностью» йоги тантры, махасиддхи Падмасамбхава по приезде в Тибет соединил её с воззрениями религии бон — так называемой чёрной веры, ритуалы которой издревле отправлялись жрецами шен. Несомненный интерес представляет тот факт, что символика нацизма была заимствована непосредственно из иконографии бон, неизменным символом которой является видоизмененная буддийская свастика (по-тибетски «юнгдрунг», что значит «вечное и нерушимое»). Кроме того, у нацистской Германии (как и в коммунистической России, направлявшей экспедиции в Шамбалу — см. О. Шишкин: «Битва за Гималаи», М., «Олма-прессс», 1999) были в Тибете обширные оккультные интересы, о чём свидетельствуют документальные источники (см. Повель, Бержье «Утро магов», Киев, «София», 1994).

В мифологии бон была известна некая страна Олмо, которую часто отождествляют с Шамбалой: «Возможность посетить которую открывается только для духовно возвышенных людей» («Тибет...», с.49).

Очевидно Гитлера, склонного к вере в сверхъестественное, чёрная вера Тибета привлекала именно возможностью управления богами и людьми, принося кровавые жертвы (чтобы остановить, например, наступление советских войск, по приказу фюрера затопили берлинское метро, в котором погибло около двухсот тысяч мирных жителей).

«Дело в том, что кровь жертвы давала жизненную энергию богам (этой религии — В.Б), нагам, духам земли и самим бонским жрецам. В бон работали с энергетическими процессами, причём работали «по-чёрному» («Тибет...» — далее даётся ссылка на номера страниц данной работы — В.Б.). Для бон нет ничего невозможного, здесь бог и жрец – одно и то же лицо, они являют абсолютное тождество. А если жрец — это бог, то по отношению к любому живому существу он может позволить себе всё что угодно (с.53).

Практика бон требует от жреца жестокости: безо всякого страха он должен уметь уничтожать и держать в подчинении. Для этого необходимо особое воспитание исполнителя, его бестрепетность в любой ситуации, и потому ритуальное убийство часто осуществляется просто с целью тренинга личности жреца. Тибетская мудрость жёстко гласит: «Неспособность (очевидно здесь опущено слово «убивать» – В.Б.) есть не добродетель, а бессилие» (с.54)

(Не правда ли, очень знакомый мотив? Одним из фигурантов Нюрнбергского процесса над военными преступниками был сравнительно молодой человек, прошедший «полный курс» нацистского воспитания – комендант лагеря смерти Освенцим. На вопрос обвинителя: «Как вы могли совершить всё это?!» он ответил следующее: «Я глубоко сожалею и чувствую себя виновным в том, что не сумел выполнить приказ фюрера и уничтожить всех евреев»).

Итак, «духовность» махасиддхи Падмасамбхавы успешно сочеталась с верой бон и получился чудесный результат — тибетский буддизм со своей специфической духовностью, которую Молодцова живописует прямо-таки с симпатией.

Вот некоторые наиболее любопытные детали из намтара (жития) Падмасамбхавы.

«Для начала Падмасамбхава ...совершил ... в своём великом сострадании ритуальное убийство людей (женщины и ребёнка — В.Б.), чья карма была нечиста, освободив их для лучших перерождений. Дело в том, что Падмасамбхава принял (или создал) ту разновидность буддизма, которая очень близка к учению бон и согласно которой убийство может являться актом сострадания, если жертву никак иначе нельзя отвратить от большого греха и спасти от грядущих страданий в цепи перерождений. Акт убийства такого существа является большой помощью ему и совершается лишь ради того, чтобы перевести его в блаженное состояние. Естественно, совершить такое убийство может лишь человек, достигший очень высоких духовных степеней. Ибо лишь из чувства высшего сострадания берёт он на себя тяжкую карму убитого, зная, что способен очистить тем самым сознание жертвы, которую он таким образом водворяет в чистые и счастливые обители.

Своей кармы, ни плохой, ни хорошей у махасиддхи просто нет, он сумел полностью изжить её, и то же самое он проделывает с принятой на себя кармой. Если же живое существо убивает обычный человек, неспособный оперировать с кармой и переносом сознания, то он совершает самый тяжкий с точки зрения буддизма грех и непомерно загрязняет собственную карму. То, что для Прадмасамбхавы, предвидящего будущее убиваемого, благое деяние, то для мирянина смертный грех. Ибо то, что позволено Юпитеру, не позволено быку.