Йога. Искусство коммуникации

Скорее всего не повстречавшись с «Махатмами» в натуре (чекист-убийца Блюмкин, представлявший, по словам Н. Рериха, «мощную и неуловимую организацию лам», конечно, не в счёт), — на что они надеялись, выполняя спецзадания Советского правительства, — Рерихи не смогли поступить подобно Даянанде и отказаться от мечты, так рано подтвердившейся в «откровениях» Елены Ивановны, болезнь которой многие считали даром свыше.

Уместно повторить здесь короткую выдержку из Святого Феофана, приведённую в главе «Самьяма»: «Далее же самомнение ещё более разгорячает воображение и рисует новые картины, вставляя в свои мечтания личность мечтающего, и представляя её всегда в привлекательном виде, в близости к Богу, ангелам и святым. Чем более так мечтает, тем более укореняется в нём убеждение, что он точно уже друг неба и небожителей, достойный осязательного с ними сближения и особых откровений. На этой степени начинается визионерство как естественная болезнь душевная». Как выражается обычно Госдеп США — «без комментариев».

Следующий специфический признак доктрины — маниакальная борьба с врагами «Агни-йоги», что также весьма симптоматично. Порой кажется, что читаешь не морально-этическое произведение, претендующее на философскую подоплёку и некую «духовность», но сборник эзотерических постановлений ВЧК-ОГПУ-НКВД. Кстати, этот сектантский момент сильно отражается на сегодняшней психологии и деятельности рериховцев — согласно заветам основателей они до сих пор чувствуют себя «духовным островом» во враждебном кольце фронтов. На самом деле атмосфера семьи Рерихов, начиная с тридцатых годов, была нелёгкой в том смысле, что они должны были постоянно помнить судьбу Троцкого и многих других, отказавшихся сотрудничать с НКВД или ставших перебежчиками. Видимо, эта не проходящая тревога за жизнь семьи и ориентировала Е.И. Рерих на постоянное ощущение вражеского присутствия.

Четверть века сталкиваясь с «Живой этикой» мне довелось неоднократно общаться с её отдельными представителями. Поразительно то, что, даже будучи надолго втянутыми в эту жёсткую систему вероисповедания, никто из них не сумел решить насущные проблемы души и тела. Сначала, на первом этапе освоения доктрины, появляется некий смысл или его обещание, всё незнакомое, перспективы блестящие, соратники и апологеты учения не жалеют красок — это стадия эйфории. Затем наступает период привыкания, начинается рутина — бесконечные сходки, переливания из пустого в порожнее, сбор материальных средств. И затем, после свершившегося оглупления, наступает вырождение, человек как-то выцветает внешне и внутренне, становится одномерно ориентированным, каким-то пришибленным. Жёсткая психологическая ориентировка приводит к утрате прежних социальных связей, «специалист по этике» остаётся в ограниченном кругу духовных «братьев». Думать ни о чём особо не надо, так как система объясняет всё, интеллект же в бездействии деградирует. В то же время и разбираться в рериховских писаниях бесполезно, поскольку понять их нельзя, обнаруживается лишь бесконечное пережёвывание мистической ерунды, соединённое с беспредельным гонором и фанаберией, постоянной оглядкой на бесконечных врагов и неиссякаемой борьбой с последними, — налицо явный «привкус» неадекватности.

По моим наблюдениям, подобный способ интеллектуального и душевного зомбирования без выраженного ущерба могут перенести только люди с исключительно крепкой головой. И такие изредка встречаются, но в отличие от тупо верующей в «Живую этику» толпы они всегда заняты конкретной работой, например сбором материальных средств, их распределением, участием во властной структуре данной ячейки. То есть это прагматики, использующие систему в собственных конкретных целях.