Йога Васиштхи Том 1

11–17. О мудрый, оставив понятие о себе, обретя спокойствие ума, я освобождаюсь от волнений. Бесчисленные наслаждения длятся всего лишь миг и приносят смятение. О брахман, пока в небе раскинулась грозовая туча собственной важности, желания будут расти и цвести, подобно лианам. Но когда эта туча рассеивается, вспышки молний желаний тоже мгновенно исчезают, как свет потушенной лампы. В высоких горах собственной важности безумный слон ума звучно трубит в ярости, словно гром, рокочущий в облаках. В огромном лесу тела бродит ужасный лев отдельного «я», от рева которого разрастается этот кажущийся мир. Бусины бесчисленных рождений, нанизанные на нить страсти, украшают ожерельем шею неуемного развратника себялюбия. Обходясь без мантр и заклинаний, этот коварный враг раскидывает в мире сети родственных и дружеских отношений с сыновьями, приятелями, женами, близкими и знакомыми, о мудрый.

18–21. Как только бесследно исчезает ограниченное понятие обо «мне», с ним сразу же исчезают все страдания и волнения. Когда постепенно растворяется и тает туча собственного «я», туман заблуждений в небесах ума тоже куда-то улетучивается. Хотя я отказался от этого чувства, но по неразумению меня все равно терзают печали и страдания. О мудрый, молю, объясни мне, что будет для меня верным! Ценой больших усилий я отверг непостоянное внутреннее чувство «я», которое является источником всех страданий, но не обрел чистоты ума.

Молю, о мудрый, научи меня тому, что остается мне узнать.

Такова сарга пятнадцатая «Отвращение к чувству ‘я’» книги первой «О разочаровании» Маха-Рамаяны Шри Васиштхи, ведущей к Освобождению, записанной Валмики.

Сарга 16. Дурная природа ума.

Рама продолжил:

1–6. Беспокойный ум непостоянен, как дрожащее на ветру павлинье перо, он слабеет от заблуждений, забывая о благих поступках и служении мудрым. Ум всегда рыщет беспорядочно и бесцельно там и тут, как деревенская собака бросается то в одну, то в другую сторону. Он нигде не стяжает удовлетворения, потому что даже обретенное сокровище не может его насытить, как невозможно наполнить водой дырявую корзину. О мудрый, никогда пустой ум, погрязший в сетях желаний, не будет счастливым, как не будет радостен олень, отбившийся от стада. Ум беспокоен, подобно игривым волнам, и даже на мгновение не может оставаться в сердце, отбросив мысли о вещах и наслаждениях. Ум с резвыми беспорядочными мыслями мечется повсюду в разных направлениях, как воды океана молока, взбиваемого горой Мандара.

7–12. Я не могу успокоить океан своего ума, в котором среди волн и водоворотов понятий и отвлечений обитают чудовища заблуждений. О брахман, олень ума бродит повсюду, желая насладиться сочной травой, не думая об опасных ловушках, устроенных охотником. Мой ум, полный мыслей и беспокойств, никак не может оставить понятия об предметах и наслаждениях, подобно океану, который не способен остановить свое волнение. Ум, полный беспокойств, все больше тревожится от множества забот и лишается умиротворения, словно лев, запертый в клетке. Глупый ум, оседлав колесницу заблуждения, отнимает у тела счастье и равновесие, которые могли бы уменьшить волнение, как было в истории о лебеде, выпившим молоко, но оставившим воду. Бесчисленные мысли раскинулись на ложе вороха воображений и фантазий и не дают уму пробудиться, о лучший из мудрых. Поэтому я смущен и обеспокоен.

13–20. Мой ум крепко связал меня веревкой желаний, о брахман, как птицу, запутавшуюся в силках. О мудрый, мой ум сжигает меня пламенем бессмысленных прихотей. Я истлеваю в жаре волнений и в клубящемся дыму гнева и нетерпимости. Ум, сопровождаемый своим непременным спутником желанием, жестоко пожирает меня, лишенного знания, о брахман, подобно собаке, рвущей мертвое тело. Мой глупый ум, о брахман, несет меня на волнах беспорядочных мыслей, будто наводнение тащит вырванное с корнем дерево. Мой ум уносит меня, как жестокие порывы ветра подхватывают сухой лист, то поднимая его в небеса, то роняя на землю. Мой неверный ум не дает мне пересечь океан сансары, преграждая путь, как дамба останавливает течение реки. Мой невежественный ум то опускает меня в ад, то возвращает в земной мир, подобно веревке, окунающей ведро в колодец и поднимающей его. Я пленен своим непослушным умом, как ребенок – измышленным им огромным привидением, которое пропадает, если присмотреться внимательно.

21–24. О брахман, ум горячее огня, неприступнее скалы и тверже алмаза. Трудно удержать его. Ум стремится к предметам и действиям, как коршун пикирует на добычу, и в следующий миг теряет к ним интерес, как ребенок оставляет надоевшую игрушку. Океан ума с водоворотами понятий, волнами предметов и враждебными акулами желаний уносит меня в свою пучину, о отец. Удержать ум сложнее, чем выпить океан, опрокинуть гору Меру или проглотить огонь, о мудрый.