Читаем Иоган Себастьян Бах полностью

Ортодоксы, как называли сторонников одной из спорящих сторон, считали себя правоверными последователями лютеранскою учения и терпимо относились к украшению музыкой служебного ритуала.

Представителей другого направления называли пиетистами, что означало "благочестивые". То были сторонники богослова Шпенера, выступившего в последних десятилетиях XVII века якобы "за чистую христианскую веру", которая "без дел мертва". Пиетисты обличали своих противников в ханжестве и формализме, непримиримо относились к развивающейся церковной музыке, запрещая ее. Они оставляли только хоральные песнопения со скупым музыкальным сопровождением. Шпенер умер в 1705 году, когда распри достигли большого накала.

Но в Мюльхаузене объявились, судя по хронике города, незаурядные лидеры враждующих церковных партий в лице пиетиста пастора Фрона и защитника ортодоксов пастора Эйльмера. Они склонили каждый на свою сторону влиятельных зажиточных бюргеров, которые вносили денежные вклады в церковную кассу, от чего зависело и благосостояние церквей. Споры, таким образом, затрагивали и меркантильные интересы церковников.

Сохранились и воспроизводятся в книгах о Бахе портреты Фрона и Эйльмера. В строгих черных одеяниях с белыми воротниками, отороченными кружевами, лидеры партий изображены в позах проповедников.

Пасторские неурядицы в Мюльхаузене достигали большого накала страстей.

Не дошло до нас ни одного высказывания Баха об этих спорах. И как бы ни пытались некоторые биографы приписать ему симпатии к ортодоксам или пиетистам, эти домыслы беспочвенны. Как музыкант и художник он сохранял связи с представителями обеих партий, с некоторыми из них находился в близких отношениях, но от споров стоял в стороне. Иоганн Себастьян Бах проявлял убежденность художника, дело которого творить искусство, а не изъясняться словесно в диспутах.

Бах предпочитал обращаться при сочинении духовной музыки к первоисточникам своих духовных воззрений - к Евангелию и учению Мартина Лютера. Как художник-мыслитель он не находил в окружающей вреде авторитетов, с уровнем эстетических взглядов, музыкальных идей которых мог считаться и чьи мнения определяли бы его творческое поведение. Он обращался к наследию прославленных музыкантов-композиторов. Однако, изучая их творения, Бах создавал произведения, по поверке веков оказывающиеся выше по своим достоинствам сочинений предшественников.

Юноша Бах проявил в сложной обстановке догматических распрей стойкость выходца из народа. Бахи всегда сторонились церковных распрей.

"Надо было уметь хлопотать, льстить и изворачиваться при столкновении взглядов; все это претило добросовестной и неподкупной натуре Иоганна Себастьяна", - писал об этом же периоде жизни Баха русский исследователь Э. К. Розенов. И немецкий биограф Ф. Вольфрум также признал, что Бах ценил "возможность свободного творчества" гораздо выше тех удобств в жизни, которых "он легко мог добиться своей уступчивостью по отношению к богословским деятелям".

Баха оставляют покамест вне споров. Себастьян еще не испытывает притеснений и с художническим увлечением совершенствует свою импровизационную игру. Не как ученик уже, а как сочинитель.

...В начале 1708 года Иоганну Себастьяну поручили сочинить кантату в честь праздника по случаю прошедших зимой выборов в городской совет. Не желая уступать в том резиденциям феодалов, входившая в силу буржуазия пышно проводила выборы и устраивала празднества по поводу муниципальных событий. Сочинение кантат по таким случаям было традицией Мюльхаузена.

Светский повод - духовное содержание. Бах создал произведение в стиле школы Букстехуде. Возможно, чтобы не вызывать недовольства у спорящих богословов, он взял библейский мотив, близкий по характеру произведениям Лютера: "Господь - мой владыка" (71).

Лишь спустя лет полтораста начатое сравнительное изучение творчества Баха разных периодов позволило объективно оценить достоинства мюльхаузенского мотета Иоганна Себастьяна. Особенно интересен состав оркестра, вместе с органом сопровождающего хоровое пение. Молодой композитор искусно разделил оркестр на три ансамбля: медные духовые (трубы), деревянные духовые (флейты, гобои и фагот) и струнные.

Кантата торжественно прозвучала 4 февраля 1708 года в Мариенкирхе. Мюльхаузен остался доволен своим органистом. Постановили издать кантату на средства городского совета. На обложке крупной готической вязью с украшениями вывели имена двух бургомистров города - Адольфа Штректера и Георга Адама Штейнбаха; для имени же органиста церкви Власия едва нашлось место в конце страницы, где оно обозначено мелким шрифтом. Ноты "поздравительного мотета" каллиграфически выписаны рукой самэго Иоганна Себастьяна: школьные уроки пригодились прилежному ученику на всю жизнь.

В Мюльхаузене же Бах сочинил кантату "Из глубины взываю" (131). Швейцер написал об этой кантате: "На каждой странице чувствуется, как освобождается композитор от влияния северных мастеров".

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
10 мифов Древней Руси. Анти-Бушков, анти-Задорнов, анти-Прозоров
10 мифов Древней Руси. Анти-Бушков, анти-Задорнов, анти-Прозоров

Наша древняя история стала жертвой задорновых и бушковых. Историческая литература катастрофический «желтеет», вырождаясь в бульварное чтиво. Наше прошлое уродуют бредовыми «теориями», скандальными «открытиями» и нелепыми мифами.Сколько тысячелетий насчитывает русская история и есть ли основания сомневаться в существовании князя Рюрика? Стало ли Крещение Руси трагедией для нашего народа? Была ли Хазария Империей Зла и что ее погубило? Кто навел Батыя на Русскую Землю и зачем пытаются отменить татаро-монгольское Иго?Эта книга разоблачает самые «сенсационные» и навязчивые мифы о Древней Руси – от легендарного князя Руса до Дмитрия Донского, от гибели Игоря и Святослава до Мамаева побоища.

Владимир Валерьевич Филиппов , Михаил Борисович Елисеев

История / Образование и наука
Жанна д'Арк
Жанна д'Арк

Главное действующее лицо романа Марка Твена «Жанна д'Арк» — Орлеанская дева, народная героиня Франции, возглавившая освободительную борьбу французского народ против англичан во время Столетней войны. В работе над книгой о Жанне д'Арк М. Твен еще и еще раз убеждается в том, что «человек всегда останется человеком, целые века притеснений и гнета не могут лишить его человечности».Таким Человеком с большой буквы для М. Твена явилась Жанна д'Арк, о которой он написал: «Она была крестьянка. В этом вся разгадка. Она вышла из народа и знала народ». Именно поэтому, — писал Твен, — «она была правдива в такие времена, когда ложь была обычным явлением в устах людей; она была честна, когда целомудрие считалось утерянной добродетелью… она отдавала свой великий ум великим помыслам и великой цели, когда другие великие умы растрачивали себя на пустые прихоти и жалкое честолюбие; она была скромна, добра, деликатна, когда грубость и необузданность, можно сказать, были всеобщим явлением; она была полна сострадания, когда, как правило, всюду господствовала беспощадная жестокость; она была стойка, когда постоянство было даже неизвестно, и благородна в такой век, который давно забыл, что такое благородство… она была безупречно чиста душой и телом, когда общество даже в высших слоях было растленным и духовно и физически, — и всеми этими добродетелями она обладала в такое время, когда преступление было обычным явлением среди монархов и принцев и когда самые высшие чины христианской церкви повергали в ужас даже это омерзительное время зрелищем своей гнусной жизни, полной невообразимых предательств, убийств и скотства».Позднее М. Твен записал: «Я люблю "Жанну д'Арк" больше всех моих книг, и она действительно лучшая, я это знаю прекрасно».

Дмитрий Сергеевич Мережковский , Дмитрий Сергееевич Мережковский , Мария Йозефа Курк фон Потурцин , Марк Твен , Режин Перну

История / Исторические приключения / Историческая проза / Попаданцы / Религия