Иоганн Кабал, детектив

– Именно, – рассеянно подтвердил Кабал. – Черное восклицание. Но на этот раз предупреждение иного рода. Хотя по-прежнему краткое. Не входите. Довольно однозначно, не находите?

Несколько секунд он экспериментировал с факелом, меняя угол падения света и пытаясь при этом выведать секреты у других, скрытых, букв.

– Знай, глупый… вор… нет… нарушитель, знай, что пересечь эту границу означает умереть не только в этой жизни, но… и в той, что последует.

– Проклятие?

– Нет, уголы любили длинные проклятья в несколько куплетов. Это предупреждение. Видите ли, они верили в реинкарнацию. «Не только смерть в этой жизни, но и в той, что последует» – означает, что вас настолько тщательно убьют, что все ваши реинкарнации также погибнут. Такие вещи мимоходом не скажешь.

Не мне судить о собственном мужестве, но полагаю, я могу, как минимум утверждать, что трусом не являюсь, ни физически, ни морально. Но пока мы стояли в том закрытом проходе и читали зловещее предупреждение, начертанное семьсот лет назад и, возможно, прочитанное впервые за это время, я почувствовал нервное напряжение, которого прежде мне не доводилось испытывать. Странные тени плясали на стенах, освещенных прерывистым пламенем факела, казалось, они сжимаются вокруг нас. Воздух сгустился так, что его можно было потрогать. Там, джентльмены, внутри живого камня холма, мне почудилось, будто тонкие сильные пальцы безымянного страха сжимаются вокруг моего сердца».

Энрайт сделал паузу в повествовании и раскурил новую сигару. В полнейшей тишине мы ждали, пока завершится обычный для этого клуба ритуал. Однако следующие его слова повергли нас в шок.

«Поэтому, когда бандиты вернулись, я испытал облегчение. От того, что мог встретиться с врагом на условиях, которые мне знакомы. От того, что знаю, сколько человек мне противостоит. Они бы, скорее всего, хладнокровно нас прикончили, но, по крайней мере, я мог это представить и бороться с ними.

Сперва мы услышали цокот копыт по каменному полу у входа в пещеру и смех мужчин, что вернулись после успешной резни. Я оставил Кабала дальше исследовать вход, на который указывало предупреждение, а сам быстро и тихо отправился к началу туннеля, ведущего в основную часть пещеры, и осторожно заглянул за угол. Я насчитал дюжину опасных мужчин с дурными наклонностями. Парочка, которую они оставили охранять схрон, была самой безобидной, что лишний раз подтверждалось тем, как халатно они отнеслись к порученной им обязанности. Предводитель шайки оглянулся и ощерился, недовольный отсутствием сторожевых. Спустя минуту они прибежали. Тот, что поувереннее, перешел на шаг, попав в поле зрения главаря. Раздалось несколько уничижительных фраз, отчего менее уверенный парень сжался и принялся умолять. Остальные члены мрачной шайки собрались вокруг, пока дозорный посмелее отстаивал свою позицию и безапелляционно что-то заявлял. Пещера в безопасности, казалось, говорил он, так чего жалуешься? Да кто ты такой, чтобы меня критиковать? Этот пижон даже расхаживал взад-вперед, пока ораторствовал, принимая мрачные улыбки других бандитов за одобрение. Но я знал, что к чему. По их взглядам, по выражениям лиц, достойных праведных палачей и священников, наблюдающих за тем, как сжигают на костре невиновных. Я видел их множество раз и ни с чем бы не спутал, как и то дурное предчувствие, которое всегда сопутствует подобным сценам. В глазах бандитов я читал не одобрение, но ожидание.

А затем главарь, походивший на уродливого медведя, выхватил из ножен кривой кинжал, остановил его на мгновение, так чтобы сторожевой успел увидеть и понять смысл, после чего всадил лезвие в грудь незадачливому бандиту.

Удар был сильным, но не эффективным. Думаю, охранник умирал почти минуту, рыдая и моля о помощи, пока горячая кровь сочилась между пальцами. Минуту его товарищи с презрительными усмешками наблюдали, как его жизнь течет по земле, смешиваясь с грязью. Испытывая отвращение, я тихо вернулся к Кабалу.

Застал я его за странным занятием – используя пальцы вместо циркуля, он отмерял расстояния на камне, подобно картографу. Он выслушал мой рассказ о бандитах и их численности, поджав губы. Когда я поведал ему о судьбе одного из охранников, он кивнул.

– Отлично. Одним меньше.

– Никто не заслуживает подобной смерти, – безразличие Кабала меня разозлило.

– Как и того, чтобы болтаться на конце каната, который тянет государство. Или быть разорванным на куски на поле боя. Или спокойно умереть в своей постели в окружении любимых людей. – Последние слова он выплюнул с ядом. – Мы не выбираем. Не стоит осуждать то, как мы умираем, Энрайт.

– Полагаю, вы совершенно не страшитесь смерти и всего с ней связанного?

– Только одного. – Кабал начертил кончиком левого пальца линию вдоль трещины, а затем двинулся к тому месту, где ждал правый палец. – Отлично, – произнес он, закончив свои любопытные измерения, и с силой толкнул. Раздался гулкий скрежет камня о камень – стена в конце туннеля сдвинулась и ушла назад и внутрь. – Ее неизбежности, – выдал он и скрылся в темноте.