Ёлка или Как пережить корпоратив и выйти замуж

— Упаду сейчас... — выпалила быстро, чтобы только успеть донести мысль и не рухнуть в слепящую бездну.

— Падай, — погладил шершавыми пальцами обнаженную для него шею, — Я буду держать, — прошептал совершенно серьёзно, — Всегда.

И я не устояла, вцепилась в него обеими руками, жалобно всхлипывая, пряча глаза и дрожащие губы в мужественном тепле его бороды. В него – такого нужного и ещё вчера нежданного, а теперь вдруг близкого, правильного и... как разжать руки-то теперь? Вдруг это чудо исчезнет?!

— Ключи дай, — попросил шёпотом, потирая щекотным подбородком мой висок, а когда я отдала ему связку, спрятал её в карман. — Не уходи никуда. Я после обеда прийду, — коснулся твёрдыми губами моего лба и провёл пальцами по щеке. — Тебе поспать надо.

— А тебе?

— А я разберусь, — улыбнулся так, что меня в жар бросило. — Всё, — сказал, по моему мнению, самому себе: — Я скоро.

И ушёл.

Ушёл он, вы понимаете? А я осталась одна. Вот с этими вот резиновыми коленями, исколотым подбородком, горящей кожей и трясущимися руками...

Закрыла дверь и плюхнулась прям на попу там, где стояла. Смотрела на своё многозначительно растрёпанное отражение в зеркале, на изумлённо сияющее лицо и не понимала, как вообще смогу сейчас заснуть? Сердце в моей груди колотилось так суматошно, что успокоить его сейчас могло только одно средство – дубина-по-голове. Понимаю, название сложное, в быту ныне редкое, но зато очень действенное. У меня, к сожалению или к счастью, не имелось.

С этой мыслью я и выключилась на диване. Как была. Только обувь и верхнее скинула в прихожей. И снились мне конфетти, провода и ёлочные иголки, да лестницы, на которых оставались горящие отпечатки моих ног. Я пыталась их оттереть, но у меня никак не получалось. В итоге я бросила это бестолковое занятие, смирившись с тем, что всем теперь прекрасно известно, куда и откуда я иду. А хоть бы и всем. Я не мессенджер, мне скрывать нечего.

Он пришёл, когда я почти уже выходила из ванной, после того как подкинулась на диване в ужасе оттого, что проспала. Но дом выжидающе молчал, а часы показывали половину второго.

Я бросилась в душ, смыть с себя вчерашний блеск и остаточные пузырьки и как раз чистила зубы, когда замок щёлкнул и в прихожей появился Коломбо с бумажным пакетом в руке и кривой берёзовой веткой в зубах. Мы уставились друг на друга: я с зубной щеткой, он с палкой, изо всех сил стараясь не заржать.

В общем, встретились мы уже на кухне.

А когда я разбирала пакет, не знала, отчего заливаться слезами.

Багет, круассаны, два большущих стакана лате, сыр – всё это я выудила из пакета на деревянную доску.

— Ты, конечно, лучший, — я мрачно закусила губу.

Пуаро по-хозяйски уселся на стул, и взялся за нож, который я у него немедленно перехватила.

Кто, скажите мне, приносит практически незнакомой девушке на завтрак божественного вида багет, совершенный своей свежестью, тёплостью и скульптурой, что после нашего с Пуаро давешнего прощания было особенно волнующим. В общем, багет был моим во всех смыслах и точка!

— Лучший, но что? — с интересом спросил детектив.

43

Я жадно глотнула принесённого им кофе и спросила:

— Ты зачем пришёл?

Коломбо слегка нахмурился, а я наклонилась к нему и тихо спросила:

— Хлебом меня кормить? Перед самым Новым годом? — уточнила на его нерешительный кивок. — Ты сам завтракал? — Он неопределённо покачал головой. Что, вероятно, означало, *не так чтобы очень*, — Тогда у меня для тебя плохие новости... — его о вопрос "Какие?" я буквально поймала своими губами.

Он не медлил ни мгновенья, впечатывая меня в себя так, чтобы между нами не осталось ни крохи пространства. Именно так, как я сама того страстно хотела: чтобы он был со мной немедленно всюду, чтоб касался меня всей, везде, всегда... Чтобы он стал самим воздухом для меня теперь. И ослепла, когда его руки приподняли меня, прижимая к напряжённому торсу, и бережно опустили...

Я рванулась назад, мгновенно сгорая, сгорев... мало же мне оказалось надо...

Он даже не дождался, когда я снова смогу дышать, обжигая огнём своих рук, клеймя терпким пламенем поцелуев. Недостаточным сейчас и потому до выкручивания рук мучительным и сладким. Выдохнул мне в губы, я даже не разобрала что, и совсем потерялась, когда мои глаза встретились с его черным ошалелым взглядом.

К чёрту футболку. И его кофта нам мешается тоже...

Это так и останется в моей памяти вспышками, жгучими, ранящими промедлением: стол... губы... пальцы... глаза, и я в его руках, на них...

Как целовал истово, нежно, горячо с невыносимым огнём и вопросом во взгляде. Улыбнулся, когда я не справилась с пряжкой ремня, а после поднял меня вверх, заставив обхватить себя ногами, и ринулся из кухни вон.

Как смешно стаскивал с себя штаны, не желая меня отпускать, помогал сам себе ногами и любил... целовал...

И одно только слово:

— Варька...

Я дышала тайком, чтоб ненароком не спугнуть и просто дыханием не развеять волшебство, которое нас сейчас окружало. Оно лилось на Землю томными сумерками за окном, сияло бликами цветных огоньков и вот -- расслабленно сопело на моей подушке.