Йомсвикинг

Дом хёвдинга возвышался прямо посредине двора. У двери сторожили двое с факелами. Дом терялся в темноте, но я уже бывал здесь и помнил, какое впечатление произвели на меня просторные палаты – таких огромных я никогда не видывал. Крыша была похожа на корпус огромного корабля, перевернутого и водруженного на стены из досок. Опорой для стен служили несколько толстых столбов, они чем-то напоминали весла, поднятые из воды и вкопанные в землю.

Я узнал сторожей у входа. Один из них был Кальв, тоже сын хёвдинга. Второй – человек с очень странным говором. Когда-то он был рабом хёвдинга, но тот освободил его много лет назад. Поэтому я всегда считал Харальда Рыжего хорошим человеком.

Внутри было тепло и пахло дымом костра. Земляной пол был хорошо утоптан и сух, к балкам, подпиравшим крышу, крепились факелы. Вдоль стен шли скамьи, такие широкие, что на них можно было спать головой к стене и ногами к очагу, представлявшему собой продолговатую яму, заполненную горящими углями, вокруг которой лежали горшки и вертела. Харальд Рыжий сидел на почетном месте по другую сторону от очага, облаченный в синий плащ и верхнюю тунику, вышитую золотом, он смотрел на горящие угли и едва обратил на нас внимание.

Людей здесь было немного. Несколько мужчин сидели на скамьях, мрачно уставившись перед собой. В глубине зала, в сумраке, стояли три женщины, тихонько переговариваясь. Сыновья хёвдинга провели меня вдоль очага и оставили стоять перед вождем. Харальд Рыжий поднял глаза, посмотрел на меня, а затем перевел взгляд на сыновей.

– Где Хальвдан? – спросил он.

Свейн подошел к нему и положил ладонь на руку отца.

– Он болен, отец. Он прислал вместо себя раба.

Харальд вновь взглянул на меня. Он был уже немолод: косматая седая борода, мешки под глазами, но плечи и руки по-прежнему налиты силой. Он ткнул в меня рукой, испещренной шрамами.

– Тебя зовут Торстейн, так?

– Да, – ответил я, – Торстейн.

– Хальвдан хорошо отзывался о тебе.

Я не ответил. Слышать такое было странно. Хальвдан не был щедр на добрые слова, но я и не ожидал их, ведь я носил рабский ошейник.

– Ты видишь этого человека? – Харальд указал в глубину зала, и со скамьи у стены поднялся мужчина, выступил из сумрака и встал под свет факела. Он был худ, с длинными руками и ногами, с раскрашенным лицом, облаченный в плащ из волчьей шкуры. Я тут же его узнал. Он приплыл на торговом корабле несколько недель назад и привлек всеобщее внимание на торжище. Но люди сбегались со всех концов поселения не только для того, чтобы глянуть на его раскрашенное лицо. Он нес посох с вырезанными на нем рунами и утверждал, что он – знающий руны, ведун. Услышав это, Хальвдан закрыл глаза и заявил, что не выйдет за порог, пока чужак не исчезнет из торжища. Но долго ждать ему не пришлось. Ведун не собирался прорицать простым людям. Его занимали короли и вожди. В крайнем случае он мог снизойти до херсира Скирингссаля. Так что он отправился к хёвдингу, и с тех пор мы его не видели.

Харальд Рыжий взмахом руки подозвал к себе разрисованного чужака. Тот взял со скамьи свой посох и подошел ближе. Сыновья отступили, будто опасаясь ведуна.

– Знающий руны, – сказал Харальд. – Расскажи этому мальчишке о моем сне.

Ведун обратил ко мне свое раскрашенное лицо. Когда он сходил на берег, я не смог подобраться достаточно близко, чтобы как следует разглядеть рисунки на его коже, но теперь его худое лицо освещали факелы и огонь очага. Он сделал шаг ко мне и уставился своими большими глазами; во взгляде читалось безумие, губа отвисла, так что стали видны передние зубы внизу. Так он замер, не издавая ни звука, и я увидел, что Хальвдан говорил правду: люди ошибаются, называя ведуна раскрашенным. Ведь краску можно стереть. Эти же знаки будто вырезаны на его лице. И то были вовсе не бессмысленные линии, а руны. Отец обучал меня им, но я позабыл почти все, кроме тех, что составляли мое имя. Теперь же я видел весь футарк, вырезанный на лице прорицателя.

– Харальд Рыжий, херсир Скирингссаля, заснул этим вечером и увидел… – ведун полуобернулся к старому вождю, а затем опять уставился на меня, – дракона…

Он протянул руку к входу в зал, обращенному к заливу:

– Он плывет из океана. Из глотки вырывается пламя. Когти крушат дома и палаты. Харальд Рыжий берется за меч. Он сражается. И погибает.

– Я попросил, чтобы ведун раскинул руны. – Харальд положил ладонь на рукоять меча. – Я хотел узнать, был ли сон вещим.

Ведун засунул руку в мешочек на поясе, вытащил горсть камешков и показал их мне. На каждом из них была высечена руна.

– Руны – это дар Одина нам, людям, – сказал Харальд. – Он обрел их, повешенный на Иггдрасиле. Спустившись с Мирового ясеня, он сразу же высек их и передал знание о них трем родам Хеймдалля.

– Руны поведали мне, что сон вещий. – Ведун высыпал руны обратно в мешочек и отвел взгляд. – Дракон грядет. Харальд Рыжий будет сражаться и падет в битве.

Одна из женщин, прячущихся в сумраке, залилась слезами. Свейн подошел к ней и обнял.

– Я не понимаю, – сказал я. – Почему вы рассказываете это мне? Я ведь всего лишь…