Йона

– Почему тогда ты не поддерживаешь такой важный навык? – с легкой ехидцей спросила Йона.

Вера сурово взглянула на дочь, потом улыбнулась. Она свернула окошко с таблицей, снова выведя графики.

– Ну для этого у меня есть ты. Ты ведь меня защитишь?

Взгляд мамы был уставшим, но теплым и добрым, с оттенком иронии. Она улыбнулась дочке, поцеловала в лоб.

– Все хорошо? – спросила она. – Что-то ты как-то напряжена.

– Да, мама, все нормально.

– Если из-за стрельб, я же тебе говорила – иногда чуток дай себе промахнуться, не будь такой совершенной.

– Так видишь, мама, системы наведения оружия сами многое делают, чтобы попадание было прицельным. Не получается вычислить зазор между их точностью и моими способностями.

– Ну, ты все равно, старайся, со временем получится, – сказала Вера и отошла к ретранслятору.

– Хорошо.

– Следи теперь за сопряжением блоков, открой график Link.

– Хорошо, – ответила Йона.

***

Вечером небо заволокло тучами, а потом пришла гроза, первая в этом году. За стенами дома стихия рвала и метала, как обезумевшая мать, потерявшая дитя.

– Как бы крышу не унесло, – произнесла мама.

Они сидели при свете ночника на кухне и пили чай с гренками. Мама всегда при грозе все выключала, боясь замыкания и выхода электрики и приборов из строя. За окном было довольно темно, несмотря на то, что старинные часы, тикавшие в зале, показывали 19:12.

– Что-то ты какая-то задумчивая в последнее время. Что-то случилось? – спросила мама, отложив гренку и взяв печенье. Она макнула краешек и откусила.

– Нет, ничего. Так… – начала Йона, и не придумав, как закончить фразу, замолчала.

– Случаем, не влюбилась? – сказала мама, пристально взглянув на нее, потом улыбнулась, прищурив глаза.

– Нет, что ты! – громко и резко запротестовала Йона, понимая, что своей реакцией выдает себя с головой. Маму не проведешь.

Мама поглядела на нее искоса и как-будто свысока, но ничего не сказала. Сделала вид, что поверила, но выражение ее лица прямо кричало Йоне, что она догадалась. Или уже все знает.

Над головой бабахнуло – настолько сильно, что и Йона, и Вера вздрогнули.

– Ну ничего себе, – произнесла мама, взглянув наверх.

«Сейчас или никогда!» – подумала Йона.

Она напряглась, вытянулась, готовая произнести речь. Мама отхлебнула из кружки и поймала взгляд дочери.

– Что? – Вера какое-то время ожидала ответа, потом посмотрела на себя, на свою светлую рубашку в желтую полоску. – Что-то со мной? На мне?

– Нет, не на тебе, – дрожащим голосом ответила Йона. – Я просто хотела спросить.

– Спрашивай. Я вся внимание.

Вера поставила кружку, прикрыла ее ладонями, и замерла, ожидая вопроса Йоны.

– Горячо, – произнесла Вера и убрала ладони с кружки. Теперь она просто обхватила ее пальцами. Подушечкой указательного пальца правой руки начала отстукивать едва заметный ритм по кружке.

– За что папа полюбил тебя? – спросила Йона, так и не решившись сказать то, что хотела. Подумала начать издалека, с близкой темы.

– Я же уже рассказывала, – сказала Вера с интонацией, в которой читалось нежелание по-новой бередить свою память.

– Нет, мама, я про папу спрашиваю. Почему он тебя полюбил, а не ты его?

Вера непроизвольно потянулась к носу, погладила. Задумчиво поглядела на Йону.

– А я не рассказывала?

– Нет.

Вера дважды потерла пальцем левый глаз.

– Честно говоря… Ну да, как я могла об этом рассказывать, если Эван сам никогда не говорил, за что…

Взгляд мамы стал далеким и грустным, она опустила глаза, пальцами левой руки начала потирать правую ладонь. За окном снова сильно ударило, засверкали огни, но мама в этот раз не обратила никакого внимания.

– Хотя… – произнесла Вера. – Он сказал мне однажды, что его поразили мои глаза, когда он первый раз меня увидел… В них не было ни страха, ни заискивания. Он сказал, что его поразило то, что он впервые видел человека, который выглядит естественно, таким, какой он есть, когда на него не давят обстоятельства, тревога, нет желания понравиться…

Вера замолкла, потом усмехнулась.

– Почему ему так показалось? Знала бы ты, сколько страха и тревоги во мне тогда было на самом деле. Видимо, я была очень отчаянной, что выглядела настолько отважной.

Вера снова усмехнулась и совсем замолчала. Слышно было, как тикают часы в зале, как бьет дождь по крыше, и где-то вдалеке разрываются небеса. Вера погрузилась в воспоминания, а Йона не решалась прервать их своим оглушительным признанием.

– Слышишь? Твой Балбес вернулся! – произнесла мама.

За парадной дверью было слышно настойчивое, неприятное мяуканье Ахиллеса.

Йона быстрым шагом дошла до двери, взялась за ручку.

– Не пускай его, на руки возьми, – услышала она мамин голос. – А то он тут затопчет все! И я стану его личным Гектором!

«Гектором? При чем тут Гектор?»

– Ахилесса сразил Парис! – крикнула Йона.

– Тем более! – крикнула в ответ Вера. – Натаскает мне тут грязи – ему конец!