Йона

Мяуканье за дверью прекратилось. Йона присела, чтобы не дать прошмыгнуть коту, опустила ручку двери и медленно потянула ее на себя. За образовавшейся щелью сидел намокший, взъерошенный, достаточно упитанный кот лоскутного окраса – смесью черного и рыжего волоса с белыми «заплатами» по телу. Он яростно вылизывал шерстку на левом боку, не обращая внимания на звук двери. Снаружи, за крыльцом, по исчезнувшей под лужей тропинке неистово лупил дождь из крупных, как виноградины, капель.

– Кс-кс-кс! – позвала Йона.

Ахиллес оторвался от своего занятия и задумчиво поглядел на Йону. Он жалобно и громко мяукнул во весь зев своего рта, потом начал облизывать переднюю левую пятку.

Йона протянула руки и взяла кота.

– Какой же ты мокрый! – воскликнула Йона.

Она приоткрыла дверь, немного вышла наружу и несколько раз встряхнула кота. Ахиллес замер, не дергаясь, но Йона чувствовала, что такое фамильярное обращение ему не по душе.

– Мама, принеси мне что-нибудь обтереть его здесь! Сразу не подумала!

Послышалось мамино ворчание и некоторая суета.

– За дверь хотя бы занеси! Что держишь его снаружи!

Йона затащила кота и села на невысокую скамеечку справа от двери. Она держала его одной рукой, а другой – гладила по мокрой голове, на которой шерсть торчала словно наэлектризованная. Ахиллес прикрыл глаза и довольно мурчал, не двигаясь, каждый раз ожидая новой порции ласки.

Жил он у них уже три года. Котенком его никто не хотел брать – не всем нравился его окрас и еще – из всего помета он единственный родился с дефектом на правой задней ножке, из-за чего прихрамывал. Кто-то сказал, что это из-за аномалии сустава в районе ахиллова сухожилия. Так и возникло его прозвище. Хромота, впрочем, не помешала стать ему достойным представителем своего вида – здоровым, упитанным, и гонять мышей, птиц, прыгать по деревьям, и кричать под окнами соседей в начале весны.

Мама принесла старую йонину футболку.

– Ну что, давай приводить тебя в порядок, – улыбнулась Йона.

Улыбнулась и Вера, она стояла рядом, держа левую руку поперек груди, а другую прислонив к ней вертикально, ладонь которой при этом стала опорой для подбородка.

– Ну и где ты гулял три дня, Балбес? – она почти никогда не называла его Ахиллесом, редко. – Видишь, как промок! – по-доброму пожурила она его.

Кот, глядя на хозяйку, благодарно промурчал в ответ.

***

Йона почистила зубы, набрала полный рот воды, чтобы прополоскать. Глядя в зеркало, она думала о том, что завтра точно расскажет о Маркусе. Йоне было, с одной стороны, от чего-то очень страшно рассказывать об этом новом в ее жизни, с другой – ей был очень нужен мамин совет – как быть дальше. И мамино разрешение сходить в кино. Поэтому она «выпросила» у Маркуса один лишний день – до послезавтра, чтобы собраться с духом. Йона знала себя, она могла решающий момент откладывать до последнего, а потом так и не решиться, или сделать все так сумбурно, коряво и некрасиво, что потом несколько дней не находила себе места, думая о том, как лучше было сделать.

Йона сплюнула воду, снова посмотрела на себя. Глядя на свое худое, вытянутое лицо с редкими, но крупными веснушками, вьющиеся темно-русые волосы, спускающиеся до самых лопаток, она видела отца. Только глаза были мамины – зеленые, как драгоценные камни. У отца они были серыми. Внутреннему взору предстал образ папы: худощавый, лысый, с вытянутым лицом и теплой улыбкой, в свитере и черных штанах, он протягивает руки к ней, а она смеется, и неумело, неуклюже идет к нему. Самое отчетливое воспоминание детства – до жизни на Земле.

Она убрала все принадлежности в шкафчик за зеркалом, вышла из ванной, подошла к лестнице. Взглянула в темный зал. На кресле, свернувшись калачиком, спал Ахиллес. Будь здесь мама, согнала бы его. Йона улыбнулась и пошла наверх.

По пути к себе она заглянула к маме, хотя ее комната была дальше от лестницы, чем собственная.

– Спокойной ночи! – пожелала Йона.

Мама сидела на уже готовой ко сну кровати, в халате, с планшетом, и в очках разглядывала какие-то схемы. Она отложила планшет, сняла очки и подошла к дочери. Они обнялись.

– Спокойной ночи, доченька! Приятных снов!

– Приятных снов! – пожелала Йона.

Комната Йоны, как и мамина, также располагалась на втором этаже их дома, находившегося на отшибе поселка, и многие годы служившего восточным дозорным пунктом – вплоть до их заселения сюда. Она вошла, прошла к кровати, где на слегка скомканном одеяле лежал ее планшет. Йона подняла его, чтобы убрать на прикроватную тумбочку. Экран засветился – была открыта энциклопедия на статье об энергии Ци. Йона на мгновение замерла, пробегая глазами по строкам. Вспомнился разговор.

– Рано или поздно придется открыться людям, – сказала мама.– Надо придумать что-то правдоподобное. Помню, в свое время я много читала про экстрасенсорику, энергию Ци. Можно начать с этого.