Йони и Шош

– В интересах расследования мне необходимо знать, с какой стороны сада появилась Шошана?

– Негодница вышла из дверей дома и, озираясь по сторонам, осторожным шагом, стараясь не производить лишнего шума, кралась к полюбовнику, – уверенно ответил Тевель.

– А не припомнишь ли ты, Тевель, как выглядел поджидавший Шошану человек?

– Отчего же? Отлично помню! Высокий, стройный, красавчик должно быть. С уверенностью не могу судить о миловидности его, ибо, хоть и светлая была ночь, а все ж лица не разглядел я. Как обнялись они, заметил, что изменщица на голову ниже.

– Хочешь что-нибудь добавить, Тевель?

– В пределах скромности я всё сказал, Даниэль. А вот и Юваль вернулся! Я покидаю вас, теперь говори с ним.

– Хорош аппетит у внуков, Юваль? – спросил Даниэль, дождавшись ухода Тевеля.

– Благодарение Всевышнему, мальцы едят на славу. Дети всегда голодны – растут! – сказал Юваль.

– Чтоб были здоровы! – воскликнул дознаватель.

– Аминь! Ты, кажется, хотел со мной говорить, Даниэль? Я готов, – заявил Юваль.

– В целях дознания мне необходимо уточнить кое-что. Начнем с известных фактов. Йони просил тебя и Тевеля убедиться самим в прелюбодеянии известной нам особы, не так ли?

– Да, подтверждаю.

– Горя желанием разоблачить виновницу и прекратить мерзость, вы с Тевелем дали согласие Йони. Я прав?

– Абсолютно прав!

– Ты и Тевель в полночь подошли к ограде сада Иоакима, дабы собственными глазами узреть совершаемое Шошаной преступление, а затем честно свидетельствовать об увиденном. Я не отклонился от истины, Юваль?

– Ты точен как всегда!

– Вы сперва заметили Шошану в саду ее дома, а потом наблюдали ее встречу с незнакомым мужчиной. Так было дело?

– Именно так.

– Заметил ли ты, Юваль, в какой части сада дожидалась свидания Шошана?

– Она показалась со стороны пруда. Должно быть там, подальше от дома, пряталась под деревьями. Завидевши любовника, с криком сладострастия бросилась к нему, предвкушая скорое наслаждение. Экая бесстыдница!

– Ты разглядел того мужчину?

– Не возможно было не обратить внимания на сей факт! Удивительное дело: такая красавица и отдалась какому-то неуклюжему толстяку! Когда обнялись распутники, увидел я, что он ниже ее на полголовы!

– У тебя есть, что добавить, Юваль?

– Нет, Даниэль. Что тут добавишь? Позор и бесчестье!

– Благодарю, тебя Юваль, и коллеге своему передавай мою благодарность. Уверен, мы скоро свидимся вновь, – сказал чрезвычайно довольный Даниэль.

***

Стемнело. Повеяло вечерней прохладой. Даниэль взобрался на свою двухосную колесницу в гражданском исполнении и, не торопясь, направил лошадей к дому.

День выдался нелегкий, но плодотворный. Основанный на раздельном опросе, метод сепарации свидетельств по признаку правды и лжи вновь подтвердил свою эффективность.

У Даниэля почти не оставалось сомнений в лживости почтенных судей Тевеля и Юваля – противоречия в их свидетельствах недвусмысленно указывали на фальшь. Теперь необходимо было хорошенько обдумать дальнейшие шаги расследования. “Сделаю это завтра с утра, – решил Даниэль, – открытие же свое буду держать в тайне до поры до времени”.

Даниэль ощутил голод. “Интересно, что приготовила на ужин дорогая супруга? – подумал он, – А какими цветами она украсила сегодня мою рабочую комнату? Определенно, я соскучился по милой Авишаг! Зачем обижать ее? Пожалуй, не возьму в дом вторую жену!” Из этого рассуждения можно заключить, что в древних цивилизациях инстинкт многобрачия был не всесилен.

Глава 9

Начало дня выдалось облачное, душное. Солнце скупилось на свет, но не на тепло. Случается, иной раз, такая неприветливая утренняя погода в Ниппуре. Но если на сердце у человека хорошо, то он не замечает полста оттенков серого над головой, и не сомневается в скором торжестве светила, которое непременно появится к полудню на очистившемся небе.

Даниэль восстал ото сна, и душа его полна оптимизма. Как прекрасен был последний час бодрствования накануне вечером, как изумительно походил он на лучшие мгновения начала супружества с Авишаг! Она, счастливая с утра не менее возлюбленного мужа, приготовила своему гурману, и себе заодно, исключительный завтрак.

После совместной трапезы, напомнившей обоим о прекрасных былых, но не безнадежно ушедших годах, верный долгу дознаватель уединился в рабочей комнате для продолжения трудов.

Первым делом Даниэль вспомнил об Акиве. “Не буду беспокоить честолюбивого парня, – решил наставник, – пусть без моих пресных наставлений продолжает начатое. Честолюбие – это живость и горячность, оно не замечает мелких выгод и твердо идет к крупным. У племянника достаточно здравого смысла, и он, надеюсь, не переступит красную черту. Хотя внутренний голос подсказывает мне, что граница сия давно уж сделалась мнимой”.

“Что можно сказать о сочных рассказах почтенных старцев? – думал Даниэль, – слишком уж очевидны противоречия в их свидетельствах. Волей-неволей просится на язык простой вывод: они лгуны. Пожалуй, соглашусь с Ювалем – добавить нечего, позор и бесчестье! Вот каковы наши стражи закона, изгнанья вавилонского отцы, которых мы должны принять за образцы!”