Йони и Шош

Даниэль достал из шкафа круглую металлическую пластинку с клеймом – любезно предоставленный Ювалем пропуск в подвальную тюрьму, и крикнул кучеру, чтоб тот запрягал колесницу. В деловых поездках Даниэль предпочитал оставаться наедине с самим собой и правил лошадьми сам.

Предъявив охране сертификат благонадежности, Даниэль спустился вниз по каменной лестнице и оказался в довольно большой комнате с одним маленьким зарешеченным окном под потолком. В центре стоял складной стол, по противоположным сторонам которого располагались лавки. Вдоль стен тянулись одна за другой двери, снабженные тяжелыми засовами. В каждой из них был проделан сквозной проем, затянутый металлической шторкой. По обеим сторонам входа в помещение стояли вооруженные стражники.

“Я попал в комнату свиданий, – догадался Даниэль, – а двери вдоль стен ведут в камеры узников”. Объяснив служителю сего безрадостного места цель визита, Даниэль уселся на лавку и принялся дожидаться, пока к нему приведут осужденных купцов.

Наконец, одна из дверей распахнулась, и служитель бесцеремонно вытолкнул двух заросших бородой, нечесаных, худых и оборванных заключенных, закованных в кандалы. Он усадил их на лавку напротив Даниэля и бросил ему: “Вот молодчики, которые тебе нужны. Можешь говорить с ними”.

В недавнем прошлом лихие жизнерадостные хваты, а ныне несчастнейшие из людей, они молча и недоуменно уставились на непонятного гостя. Меньше всего они ожидали, что какой-либо пришелец из внешнего мира протянет им руку помощи.

Лик отражает страдания души. Прекрасный физиономист, Даниэль тоже не торопился начинать разговор, а только внимательно разглядывал немытые лица, читая по ним тайные намерения и скрытую боль. Потухший взгляд узников не ввел Даниэля в заблуждение, и он безошибочно определил, что люди эти молоды, и, кабы не стряслась с ними беда, продолжали бы знатно вкушать отраду купеческого богатства и утехи женской любви.

– Я – Даниэль, дознаватель, произвожу дополнительное расследование по вашему делу, – начал визитер, – теперь вы представьте себя.

– Меня здесь зовут “Первый” – неохотно сказал один из колодников.

– Я – “Второй”, – буркнул второй.

– Приятно познакомиться, – пытался шуткой рассеять напряжение Даниэль, – судя по разговору, вы не местные. Откуда будете?

– Мы купцы из Дамаска, возим в ваши края отменные товары, все больше драгоценные украшения, коими славен наш город. У вас много богатых покупателей, – сказал Первый.

– Живем тут подолгу, вот и язык Вавилонии немного выучили, – добавил Второй.

– В чем обвинили вас?

– Судьи ваши постановили, что я обесчестил девицу, – ответил Первый.

– И на меня тот же ярлык повесили, – посетовал Второй.

– Какую вам кару присудили?

– Во-первых, выплатить денежное возмещение семье юной девы, – сказал Первый.

– А, во-вторых, нас оскопят, – не сдержав рыданий, выдавил из себя Второй, а Первый при этих словах скорбно взвыл о горькой доле.

– Вижу, вы не согласны. С чем? С обвинением или с наказанием?

– С обвинением! – дерзко выкрикнул Первый.

– И с наказанием! – подхватил Второй.

– Хорошо, рассказывайте, как, по-вашему, было дело.

– Вечером, когда смеркалось, вышли мы со Вторым после трудового дня прогуляться, подышать ночной прохладой.

– Мы уж давненько покинули наши дома, давая отдых женам и наложницам. Им-то хорошо, а нам каково? Страдаем от любовной жажды, не так ли, Первый?

– Ты ведь нас понимаешь, Даниэль? – с надеждой спросил Первый.

– Ты ведь не такой, Даниэль, как эти старцы-судьи? – промолвил Второй.

– Не забывайтесь, Первый и Второй, – прикрикнул дознаватель на своих новых знакомых, – котел горшкам не товарищ! Предоставьте мне задавать вопросы.

– Извини, увлекся я, – покаялся Первый.

– Прости, исправлюсь, – пообещал Второй.

– Продолжайте излагать свою версию, – сухо сказал Даниэль.

– Прохаживаемся, значит, мы по дороге, потом свернули на узкую тропинку на опушке леса, – промолвил Первый.

– Тут видим, навстречу нам идет женщина, лица ее в сумерках не разглядели, но что молода и стройна телом – это точно. Да и наверняка красавица! – продолжил Второй.

– Заметив идущих ей навстречу двух мужчин, бедняжка испугалась и бросилась наутек. Как грациозно она бежала! Я подумал, наверное, заблудилась в темноте, ищет дорогу домой. Мне ужасно захотелось взглянуть на юницу, узреть, как прекрасен лик ее! – чувственно проговорил Первый.

– И я подумал о том же, и мне захотелось того же! – признался Второй.

– Мы кинулись за нею вслед, а она припустила еще быстрее в сторону закрытого на ночь рынка. А хуже всего – начала кричать и звать на помощь, – с горечью вспомнил Первый.

– У рыночных ворот горел масляный фонарь. Сноп слабого света упал на красавицу. Я разглядел чудесное и недосягаемое – всё кудри да бантики! – с тоскою проговорил Второй.

– И пышных копна волос! – мечтательно пропел Первый.

– Рынок охраняется по ночам, – сказал Второй, – из сторожевой будки вышли на крик четверо вооруженных мечами стражей. Девушка показывала пальцем в нашу сторону, плакала и что-то быстро и непонятно говорила на вашем языке.