Иосафат Барбаро. Путешествие в Тану

Доменико Малипьеро, будучи членом венецианского сената и находясь в центре политического руководства своего государства, конкретно определил создавшуюся ситуацию: император Фридрих III (1440—1493), поддавшись проискам (trama) со стороны правящих кругов Милана и Флоренции,[247] уклонился от общего одновременного удара по врагу и, следовательно, от помощи Узун Хасану — основному противнику турок на почве Малой Азии (Анатолии). Вследствие этого возникла скрытая помеха освобождению «Греции», т. е. бывшей Византийской империи, где в случае удачи экономическое господство наверняка оказалось бы в руках Венеции: она стала бы «хозяйкой» (patrona) положения. Вот это интереснейшее место из Анналов Малипьеро, где выражена тенденция политики императора и итальянских городов по отношению к туркам и Венеции: «Император Федериго пытается заставить “диэту” не оказывать помощи Узун Хасану: тогда турки будут свободно действовать против Венеции. Это несомненно были козни герцога Миланского Галеаццо и флорентийцев, для которых нетерпимо, что в войске Узун Хасана считаются только с послом Венеции. Ясно, что если будет завоевана Греция, ее хозяйкой станет [венецианская] синьория».[248] [77]

Несмотря на то, что при дворе Узун Хасана энергично действовал венецианский посол, опытный дипломат Катарино Дзено,[249] который к тому же приходился родственником Узун Хасану,[250] венецианский сенат решил направить в Тебриз еще одного посла. На этот пост в январе 1473 г. был избран уже известный своим искусством в международных делах Иосафат Барбаро.[251] Он должен был отплыть из Венеции вместе с персидским послом, возвращавшимся к Узун Хасану. Кроме того, что уже составляло сущность «комиссии» предыдущего посла, а именно кроме задачи убедить Узун Хасана двинуть наибольшие военные силы против Мухаммеда II и вырвать из его власти Анатолию, — основное владение, как бы «сердце и внутренности (viscere) врага», — Барбаро поручалось важное и рискованное дело: доставить Узун Хасану большое количество вооружения (munitiones; artiglierie), военных специалистов и инструкторов,[252] а также ценные подарки. Все это стоило очень больших денег, и постановление было вынесено с участием всех трех групп sapientes или savi (consilii, terre ferme, ordinum). Но момент был критический; недаром решение предварялось торжественными словами: «Подошло время и понуждает величайшая необходимость» (Appetit tempus et urget maxima rerum necessitas). Вот перечисление того, что было отправлено на Восток, чтобы умножить мощь Узун Хасана, усилить удар на «общего врага», «дракона и ненасытного змея, разрушителя веры и ниспровергателя государей»: две легкие и две тяжелые галеи[253] приняли груз в виде шести крупных стенобитных бомбард (bombarde grosse ... per ruinar ogni muro et torre); 10 средних и 50 малых бомбард; 500 «спингард» — длинных пушек (так называемых кулеврин) с их двуколками. Посылалось много пороху, ружей, [78] мотыг и лопат.[254] Подарки Узун Хасану состояли из серебряных сосудов и парчи, шелков и сукон.[255]

Корабли с послами и ценным грузом отбыли из Венеции в половине февраля 1473 г. и к 1 апреля пришли в Фамагусту. На Кипре было много дел, за которыми Барбаро должен был внимательно следить: судьба правителя Карамании (Малой Армении), почти лишенного турками его владений, следовательно — союзника Персии; волнения, разыгравшиеся в Фамагусте после смерти кипрского короля Иакова III (ум. 6 июля 1473 г.) в связи с борьбой между претендентами на обладание Кипром; положение овдовевшей королевы — венецианки Екатерины Корнаро; наконец, план венецианцев во что бы то ни стало подчинить своему влиянию остров с его важнейшим значением единственных тогда ворот к торговле с Востоком.

Действуя в рамках широкой политики, касавшейся всего восточного Средиземноморья, Барбаро поддерживал с Кипра связь с «генеральным капитаном моря» — начальником венецианского военного флота Пьеро Мочениго. Флот готовился нанести удар туркам у самого Константинополя, приурочив свое выступление к моменту выхода Узун Хасана с сухопутным войском против турок в Анатолии.