Иосафат Барбаро. Путешествие в Тану

Задания Барбаро были изложены в переданной ему дожем Никколо Троном «комиссии от 28 января 1473 г.».[256] Это была так называемая «открытая комиссия» (patente, aperta comission), содержание которой сводилось к словам: «Чтобы Узун Хасан продолжал войну» (che lo signor Uxon proseguisca la guerra) — т. е. не покидал мысли о войне и приступал к ней. Но через некоторое время Барбаро была вручена вторая комиссия, которая определялась как «li secreti comandamenti»;[257] в ней заключались предположения — и требования — венецианского правительства относительно того договора, который надлежало заключить с Узун Хасаном в случае его полной победы (в которой в Венеции были как будто уверены) над турками. Прежде всего, предлагалось прельщать Узун Хасана захватом восточной части Малой Азии — Анатолии, потому что победа там поведет его к господству над всем полуостровом, «над всей Азией».[258] Интересны условия, которые должны были быть соблюдены в пользу Венеции: на главном [79] месте среди них поставлено право свободного прохода через проливы в Черное море к Трапезунду; здесь звучат отклики условий в результате тех войн в прошлом, ведя которые, Венеция боролась за торговлю в северном и южном Причерноморье.[259] В инструкции с особенным ударением повторялось поручение о благополучии венецианских купцов, на что Барбаро должен был направить все мысли и все старания (drezar tutti i tuo (sic) pensieri, studi e spiriti...) и довести до осуществления все намеченные планы; ему по преимуществу поручались подобные нелегкие переговоры; в этом заключалась его дипломатическая задача.

Однако политическая ситуация в корне изменилась, потому что еще на Кипре Барбаро узнал о сбившем ход всех событий крупнейшем для венецианской политики крахе — о поражении Узун Хасана 10 августа 1473 г. под Эрзинджаном. Случилось то, чего добивались главным образом итальянские соперники Венеции: она не смогла торжествовать, пользуясь плодами разгрома турок, на что слишком надеялась, не проявив присущей ей осторожности. Однако сенат сразу же решил вести прежнюю политику, т. е. продолжать побуждать персидского правителя к новому походу против турок с целью полного их изгнания из Анатолии (как писалось в документах: «la total eversion et la eiection de lo inimico fuor de la Natolia»). Поэтому венецианскому послу опять предлагалось увлекать Узун Хасана картинами несомненных будущих побед и неимоверного разрастания его могущества, когда он присоединит к своим владениям «universum dominium» непобедимого до сих пор турецкого султана.

Только в феврале 1474 г. Барбаро двинулся в путь с Кипра в Персию. Этот путь,[260] возможный как раз в те годы (из-за турецкой опасности направления путей на Восток постоянно менялись), начинался именно с Кипра, откуда переправлялись на южное побережье Малой Азии, обычно в Селевкию Киликийскую, а из этого города по прямой линии шли на восток, через Адану и, перейдя Евфрат, на Урфу (Эдессу) и Мардин. Здесь направление пути отклонялось к северу; он пролегал через города Саирд и Хой, между озерами Ваном и Урмией и достигал Тебриза.

Барбаро, крайне редко упоминавший об опасностях своих странствий, рассказал о трагической встрече (4 апреля 1474 г.) с группой курдов в горах Армянского Тавра между городами Саирд и Востан, т. е. уже на территории, подчиненной Узун [80] Хасану. Персидский посол, спутник Барбаро, венецианец-секретарь и еще два человека были убиты, а Барбаро, хотя и раненый, спасся только благодаря своему прекрасному скакуну.[261] Перед Тебризом снова повстречался отряд туркменов и курдов; они избили и посла, и его переводчика, но все же отпустили их. Барбаро явился к Узун Хасану раненый, ограбленный, в изодранной одежде,[262] но с верительными грамотами (la lettera di credenza), которые он все время бережно хранил на груди. Так началась (с 13—14 апреля 1474 г.) дипломатическая миссия Барбаро при дворе Узун Хасана.